ты можешь мне пообещать, что брак с Баронессой ринга не поставит под угрозу твое положение в парламенте… и среди других пэров? Сможешь ли решить те вопросы, над которыми столько работал и с таким трудом продвигал?

– Возможно, для двух-трех человек это и будет иметь значение, но…

– Женитьба на мне разрушит все, ради чего ты жертвовал собой и так усердно трудился. Твои люди…

– О чем это ты? – Он приподнялся выше и навис над ней. – Какие жертвы? И что тебе известно про мое поместье?

– Ты так много дал своим людям: даже отказался от любви всей своей жизни, – чтобы…

– Стоп. – Его светло-зеленые глаза сделались холоднее. – Я могу только предположить, что с тобой разговаривал Гай. Это так?

Марианна прикусила губу.

Сент-Джон грубо выругался и тут же поморщился:

– Прости, милая, вырвалось.

– Пожалуйста, не гневайся на Гая.

– Я и не собираюсь: пусть продержится семь раундов – ну или столько, сколько потребуется, чтобы отлупить его до бесчувствия. – Он фыркнул. – Нет, в этом случае, чтобы, напротив, привести его в чувство.

– Он только хотел…

– Какой ерунды он тебе наговорил и когда? – Глаза герцога сузились. – Ну! – выкрикнул он внезапно, не дав ей ответить. – Это… это… вмешательство… нарушение… – Он буквально брызгал слюной.

Марианна засмеялась, увидев его безумный взгляд:

– Вот уж никогда не видела тебя таким…

– Это бывает лишь тогда, когда кто-нибудь вмешивается в дела женщины, которую я люблю. – Он посмотрел на ее изумленно приоткрытый рот. – Да, ты все услышала правильно. Я люблю тебя, Марианна. Мне все равно, какую чушь влил тебе в уши Гай… в Лилле, да? Я так и знал. Поэтому ты ко мне не приходила?

Она кивнула. Глядя на Сент-Джона, ей казалось, что он разгрызает изнутри свою щеку, чтобы сдержать поток бранных слов.

– Расскажи мне сам, – предложила Марианна.

Взгляд Сент-Джона сделался пронзительным: он явно вернулся откуда-то издалека – скорее всего, из будущего, где лупил своего друга.

– Я люблю тебя, Марианна, – произнес он без колебаний и крепко поцеловал ее, словно подтверждая свои слова. – Гай рассказал тебе о Дженни, так?

– Да, и…

– Это ты любовь всей моей жизни.

– Но…

– Я любил Дженни, но это было в детстве. Все закончилось, когда мне исполнилось семнадцать лет. Очень переживал из-за этого, но лишь до того момента, как сделал предложение Ванессе. И я был с ней честен. Сказал, что не влюблен в нее, но готов посвятить ей свою жизнь. И я бы так и сделал. Она стала мне очень дорога. – Он погладил лицо Марианны, пожирая ее взглядом своих великолепных глаз. – Но ты… ты любовь всей моей жизни. Ш-ш-ш, что такое? – пробормотал Сент-Джон, вытирая с ее лица слезы, которых она даже не заметила.

– Это разрушит твою жизнь. Тебя начнут сторониться…

Он прижал палец к ее губам:

– Все будет хорошо. Конечно, случится скандал, как раз из тех, что любит общество: вот когда Джон Лейд женился…

– Лейд – опустившийся барон, а не лорд Безупречность.

Сент-Джон нахмурился, услышав ненавистное прозвище.

– Это будет не первый раз, когда герцог женится…

– Хочешь сказать, на сестрах Ганнинг? Но они дочери виконта, не…

– Не дочь королевы Швеции и императора Франции?

– Боже мой, Сент-Джон! Это только в сто раз усугубит ситуацию! Если правда о моей родословной когда-нибудь выплывет наружу, тебе конец.

– Письма больше нет, а значит, нет и доказательств. Никто никогда в такое не поверит. Черт, я сам не верю, хотя точно знаю, что это правда. А теперь, – сказал он, забираясь на нее и широко раздвигая ей ноги, – у меня есть дела поважнее, чем спорить со своей невестой.

Марианна беспомощно посмотрела на него и постаралась выкинуть из головы все до единой мысли.

Для поездки в Реймс хватило и двух фургонов, поэтому фургон Фарнема Марианна отдала Соне.

Сент-Джон понятия не имел, что Марианна сказала старой интриганке: знал только, что, к счастью, она больше не присоединится к ним.

Пока они складывали вещи, готовясь к отъезду, Марианна подошла к фургону, в котором разместились Син, Гай и Эллиот, и, бросив внутрь свой саквояж, заявила, скрестив руки на груди:

– Я поеду с тобой.

Гай, собиравшийся положить туда свои сумки, озадаченно уставился на Марианну.

– Но…

Сесиль, стоявшая возле женского фургона, со вздохом сказала:

– Забирай свои пожитки, милорд.

Гай без колебаний повиновался, но сердито насупился. Сесиль схватила его за руку и потащила к своему фургону.

Когда Сент-Джон повернулся к Марианне, ее уверенность сменилась задумчивостью.

– Ты не против?

– Против? – спросил он надменно. – Я хотел приказать тебе поехать со мной.

Как он и надеялся, она засмеялась и забралась внутрь.

Он положил ладонь ей на руку:

– Погоди. А разве нам не надо управлять фургоном?

– Нет. Один поведет Эллиот, а другой – Джо.

– Хм, – протянул Сент-Джон. – Это удобно.

Насколько это удобно, Син осознал в последующие шесть дней.

Они занимались любовью всю дорогу до Реймса (и решили, что добрались туда слишком быстро), а с Гаем и Сесиль встречались только когда разбивали лагерь на ночь и во время завтрака по утрам.

Где ночевали Джо и Эллиот, не знал никто.

– Как ты думаешь, они… любовники? – спросил Сент-Джон.

Это была их последняя ночь в дороге, и между ними нарастало напряжение. Герцог обрадовался возможности поговорить о чем-нибудь отвлеченном, не затрагивая вопросы, на которые пока нет ответов.

– Кажется, Джо не замечает, что он живой, – заметил Сент-Джон.

Марианна фыркнула:

– Точно, зато Эллиот ее очень даже замечает.

– Она вообще-то весьма привлекательна, если привыкнуть к ее ножам, – сказал Сент-Джон.

– И еще к птице.

Оба засмеялись.

– Да, привыкнуть к Ангусу будет… непросто, – согласился Сент-Джон.

– У Эллиота в Лондоне есть содержанка?

Сент-Джон нахмурился:

– Не знаю. Он хранит свою личную жизнь в секрете.

– Хм. – Марианна покрутила пальцем волоски у него на груди.

Он поморщился и прижал ее руку своей:

– Что случилось? Отчего ты вдруг задергалась?

– А у тебя в Лондоне есть содержанка? – Она сглотнула. – Или любовница?

– Сейчас нет, – ответил Сент-Джон, вспомнив о последнем, очень тяжелом разговоре с Аланной.

– Когда ты женишься…

– Ты хотела сказать – когда мы поженимся, – поправил ее он.

Она не стала возражать, но и не согласилась. Уже хорошо. У него еще есть время, чтобы убедить ее.

– Так о чем ты хотела спросить?

– Когда ты женишься, у тебя будет содержанка?

Он приподнялся на локте:

– Неужели ты еще недостаточно хорошо знаешь меня, чтобы самой ответить?

Она поморщилась от его резкого тона, и он извинился:

– Прости. Мне не следовало грубить тебе. Но я… оскорблен.

Марианна потянула его к