…Секунда – и я оказалась в воспоминаниях молодого человека с именем Йен, потерявшего разум, когда перед ним явилась жрица из храма, прекрасная дева, похожая на великолепную обсидиановую статую, увешенную драгоценностями. Обычно приятный девичий аромат затмил сладостный дурман. Он влюбился в нее мгновенно, пал на колени, целовал подол. Она улыбалась ему ласково, а затем… скомандовала убить брата, лобызавшего туфельки с другой стороны. И Йен подчинился немедленно. Без колебаний выдрал кинжал из ножен и вонзил в несчастного, нерасторопного родича.

Лужа крови, растекшаяся по белому мрамору, предсмертные хрипы и веселый смех жрицы заставили оледенеть от ужаса и пропечатались в памяти навечно. Пообещав избавить его от страданий, довольная жрица отдала ему распоряжение прийти вечером в ее покои.

Осознав, что именно он сотворил, Йен до заката оплакивал любимого брата, но приказ своей жестокой возлюбленной не исполнил, хотя знал, что теперь обречен. Нельзя побороть власть Богини. Тысячи юнцов уже пытались до него. Вечером Йен ушел в пустыню, бескрайним песчаным морем раскинувшуюся на юге от их поселка.

Вскоре полис Виифдраш стал самым влиятельным городом в подзвездном мире. Младшие жрицы отправлялись в миссионерские походы и, используя магию, легко присоединяли к себе соседние средневековые селения. Государство быстро и, главное, абсолютно бескровно оформлялось как матриархальная теократическая империя. Уклад жизни, нормы поведения, социальное устройство и иерархия – все менялось в угоду Богине. Не способный противостоять ментальному дурману патриархат сдался без боя. В храмы потянулись очереди из мужчин. Одни, изведав безумное вожделение, бросали свои семьи, ремесла и, как звери, шли на запах, другие просто старались найти тепленькое местечко в новом обществе. Жрицы устраивали им пристрастные смотрины, оценивали рост, мускулы и прочие физические достоинства, иногда для забавы проводили смертельные турниры. Только лучшие кандидаты получали право провести с воплощенной Богиней ночь, после которой полностью забывали прежнюю жизнь – отныне все их желания и смысл существования сводились к безропотному повиновению своей жрице. Некоторые ушлые девы собирали вокруг себя мужские гаремы численностью с небольшое войско.

Тех же, кто не пришелся им по вкусу, прозвали презренными. Большинство таких шли в слуги и трудились при храме за еду, надеясь обратить на себя внимание какой-нибудь молодой инициированной. Но некоторые возвращались домой и остаток жизни маялись воспоминаниями о своем провале, предавались эротическим фантазиям с той самой жрицей, благоухавшей для него. В конце концов многие из них спивались, озлоблялись, решались на самоубийство либо на насилие против неинициированных дев. Ведь каждый знал – только со жрицей реально испытать высшее наслаждение, а если вступить в связь с неинициированной, жрицей та никогда не станет.

Авторитет мужчин, уважение к ним, отношение как к равным растаяли в считаные годы. Память жрицы подкинула дикие образы. О, я прочувствовала все эмоции десятилетней девочки, изнасилованной свихнувшимся братцем, получившим отказ на смотринах. А после… тот кошмар, когда ее мать, узнав об этом, убила его собственными руками.

Жить с мужчинами стало непочетно. Рожать сыновей стало непочетно. Иногда тела младенцев-мальчиков находили в заброшенных колодцах, но в основном матери все же пытались сдать их в специальные корпуса при храмах. Жрицы и их слуги с малых лет обучали там воспитанников различным профессиям, неустанно взращивали в них поклонение Богине, ментально внушали необходимость служения ей, не оставляя детям шанса быть непокорными.

Несмотря на активную миссионерскую деятельность, ментальная эпидемия расползалась не так стремительно, как хотелось высшим. Сменилось несколько поколений, прежде чем новый порядок закрепился и в казну Виифдраша потекли золотые реки. Вот только, увы, презренные до сих пор продолжали плодиться в отдаленных колониях.

Вопреки стараниям матерей, случалось, юные девы до срока инициации влюблялись в молодых, еще не очарованных мужчин, создавали союзы. Такие отношения в новом, прогрессивном обществе порицались. Считалось, что девица опустилась, возлюбила презренную грязь пуще Богини. Сохранились рваные воспоминания одной из них.

Ломая двери, в частный дом вломились воины высшей. Они выволокли влюбленных на храмовый форум, привязали к позорному столбу, сорвали одежды. Варварские публичные поругания продолжались сутки. В веселье для жестокой знати участвовали слуги жрицы – мужчины с пустыми глазами. К счастью, сама дева почти не запомнила насилия, но я… увидела достаточно немыслимых дикостей – следствий ничем не ограниченной вседозволенности, превратившей людей в зверей. Муж умер от кровоизлияния, а девица была избита и изгнана из колонии в назидание другим. Редко кому удавалось выжить за пределами городов, но она смогла. Само Солнце освещало ей путь в поселение на окраине пустыни – приют отщепенцев с названием Разустра. Туда же бежали все презренные из Виифдраша, вступившие в «недостойные» отношения.

Но что бы там ни проповедовали жрицы, Богиня была всего лишь первой из могущественных магинь, способных управлять огромной сетью сознаний, а не бессмертным божеством. После ее кончины сеть перехватила верная сподвижница покойной, провозгласившая себя ее реинкарнацией. Таким образом трон передавался еще несколько раз. А потом разразилась война.

Очередная новоявленная Богиня не удержала под своей властью разумы некоторых высших жриц из соседних колоний, а значит, и всех тех, кого те контролировали. В Виифдраше появились две Богини, затем три, пять… Каждая стремилась победить другую, захватить контроль над чужими людьми и воцариться в священном полисе. Каждая поднимала в бой всех своих подданных, от тренированных солдат до ремесленников и младших жриц, и они заравнивали холмы между колониями своими телами, заливали их кровавыми реками. Правительницы же следили за битвами дистанционно из своих храмов через сознания смертников, лежа в объятиях любимых рабов и вкушая пряные яства.

Горы трупов, истлевавшие под взором Всезрячих, эпидемии черного мора и голод не смутили жриц, продолжавших забавную игру в войнушку. Но те, кто сохранил свободу рассудка, матери презренных и изгои, все они молились темным небесам и Великому Солнцу о спасении Виифдраша от Богинь смерти. И Великое Солнце услышало их.

Из пустыни вышел высокий крепкий воин – не старик, хотя волосы его посеребрило то ли время, то ли тяготы скитаний. Взгляд он имел необычно глубокий, таинственный, словно знал нечто, неизвестное остальным. Воином этим был Йен.

Нет, он не сдох в жаркой пустыне, долгие годы блуждал в ней, обдумывая охватившее самого и его страну безумие. Сотни дней и ночей в память о брате Йен искал способ спастись от власти Богини. Его воспоминания и легли в основу ментального слепка, в который я окунулась. Терзания совести, мучительная, дурманящая тяга к той жрице обрушила мужчину в эмоциональную пропасть, выматывала, склоняла к страшному, вела к смерти. Но благодаря суровым тренировкам тела и духа, бесконечной концентрации сознания он совершил невозможное – поборол порочное влечение.

Я отчетливо прочувствовала стальную, почти фанатичную решимость освободиться от ментальной зависимости. О, я сразу поняла – я бы, наверное, никогда не смогла бы, как он! Но Йен был примером, ориентиром для тех, кто встал на путь служения Легиону. Обладая всей полнотой его ощущений, мы могли сравнить себя с ним, достигшим нечеловеческого уровня владения собой, прикоснуться к бесценному опыту, который не прожили, но приняли как свой.