– Однако, – продолжал Востоков, – причинывашей уверенности в себе мне известны. Их две. Во-первых, это Андрей Лучников,фигура на нашем Острове очень могущественная. Во-вторых, это, конечно,полковник Сергеев, – Востоков не удержался – сделал паузу, быстро глянулна Таню, но она только усмехнулась, – между прочим, очень компетентныйспециалист. Кстати, кланяйтесь ему, если встретите в близкое время. – Онзамолчал, как бы давая возможность Тане переварить «ошеломляющую информацию».

– Браво, – сказала Таня. – Чего жеприбедняетесь-то, маэстро Востоков? Такая сногсшибательная информация, а выприбедняетесь.

– Нет-нет, не то слово, Татьяна Никитична, –улыбнулся Востоков. – Отнюдь я не прибедняюсь. Информация в наше время –это второстепенное, не ахти какое трудное дело. Гораздо важнее и гораздотруднее проникнуть в психологию изучаемого объекта. Мне, например, очень труднопонять причину вашей истерики в «Вилкинсоне, сыне вилки». Изучая вас в течениеуже ряда лет, не могу думать о спонтанной дистонии, какой-либо вегетативнойбуре…

Да, господин Востоков на несколько очков опережает товарищаСергеева.

– …В таком случае, Татьяна Никитична, не этот ли пустякстал причиной вашего срыва?

Востоков вынул из кармана пиджака элегантнейшее портмоне иразбросал по столу несколько великолепных фотоснимков. Таня и Бакстер в мягкомсумраке каюты, улыбаются друг другу с бокалами шампанского. Раздевание Тани иБакстера. Голая Таня в руках старика. Искаженные лица с каплями пота на лбу.Выписывание чека. Отеческая улыбка Бакстера.

Снова все помутилось в ее голове и крик скопился в глотке закакой-то прогибающейся на пределе мембраной. Темное море колыхалось в полусотнеметров от них. Устремиться туда, исчезнуть, обернуться водной тварью без мыслейи чувств…

– …я вам уже сказал, что соглядатайство не самоемерзкое дело, которым нам приходится заниматься, – стал долетать до нееголос Востокова. – Увы, то, что я предъявляю вам сейчас – это простошантаж, иначе не назовешь. Могу вас только уверить, впрочем, это вряд ли важнодля вас, что я занимаюсь своим грязным делом из идейных соображений. Я русскийаристократ, Татьяна Никитична, и мы, Востоковы, прослеживаем свою линию вплотьдо…

– Аристократ, – хрипло, словно в нее бес вселился,прорычала Таня. – Ты хоть бы бороду свою вшивую сбрил, подонок. Да я стаким аристократом, как ты… – в голову вдруг пришло московское «помоечное»выражение, – да я с таким, как ты, и срать рядом не сяду.

Она смахнула со стола плотненькие, будто бы поляроидныеснимки, и они голубиной стайкой взлетели в черноморскую черноту, прежде чемопасть на пляжную гальку или улететь в тартарары, в казарму нечистой силы, гдеим место, прежде, чем пропасть, растаять в черной сладкой ночикапиталистических джунглей, где и воздух сам – сплошная порнография. Она ссилой сжала веки, чтобы не видеть ничего, и ладонями залепила уши, чтобы и неслышать ничего, в голове у нее мелькнула маленькая странная мыслишка, что в тотмиг, когда она разлепит уши и раскроет глаза, мир изменится и начнется восход,над теплым и мирным морем встанет утро социализма, то лето в пионерском лагере накавказском побережье, последнее лето ее девичества, за час до того, как еелишил невинности тренер по гимнастике, такой же грудастый, похожий наполковника Востокова тип, только без древнеегипетской бороды.

Когда она открыла глаза и разлепила уши, полковникаВостокова и в самом деле перед ней не было. Вместо него сидел костлявый мужланс мокрым ртом, с бессмысленной улыбкой, открывающей не только длинные лошадиныезубы, но и бледные нездоровые десны, с распадающимися на два вороных крыласальными волосами.

– Ты, сука чекистская, – отчетливо проговорилон, – ну-ка вставай! Сейчас мы покажем тебе и твоему хахалю, кремлевскомужополизу, что они еще рановато празднуют. Встать!

Три фигуры в темных куртках с накинутыми на головы башлыкамивозникли в проеме ниши и закрыли своими внушительными плечами море.

Она встала, лихорадочно обдумывая, что же делать, чтобы недаться этим типам живьем. Сейчас не вырываться. Нужно подчиниться, усыпить ихбдительность, а потом броситься с парапета на камни или под колеса машины иливырвать у кого-нибудь из них нож, пистолет, и…засадить себе в пузо…

– Выходи! – скомандовал главный с собачьей улыбкойи тоже накрыл голову башлыкам.

Окруженная четырьмя замаскированными субъектами, Таня вышлаиз кафе. Краем глаза увидела, что хозяин и два официанта испуганно выглядывалииз-за освещенной стойки. Краешком ума подумала, а вдруг и это какая-нибудьочередная съемка, в которую она случайно вляпалась, и сейчас послышитсяоглушительное:

– Stop! Thank you for shooting!

Увы, это была не съемка. На набережной стоял огромный черный«руссо-балт» с замутненными и, очевидно, непробиваемыми стеклами. Таню швырнулина заднее сиденье, туда же впрыгнули и три бандита, главный же поместилсявпереди рядом с шофером и снял с головы башлык. Машина мягко прошла понабережной и по завивающейся асфальтовой ленте, мощно и бесшумно стала набиратьвысоту, уходя то ли к акведукам автострады, то ли в неизвестные горные улочкиЯлты.

Бандиты залепили Тане рот плотной резиновой лентой. Потомодин из них расстегнул ей платье и стал жать и сосать груди. Другой задрал ейюбку, ножом разрезал трусики и полез всей пятерней в промежность. Все делалосьв полной тишине, без единого звука, только чуть-чуть всхлипывал от наслаждениясидящий впереди главарь. Таня поняла, что на этот раз ей совсем уж никуда невырваться, что с ней происходит нечто совсем уже ужасное, и, к сожалению, этоне конец, а только начало.

Лимузин мощно шел по узкой улочке среди спящих домов, когдавдруг впереди из переулка на полной скорости выскочила военная пятнистая машинаи встала перед «руссо-балтом» как вкопанная. Как всегда при автокатастрофах,первое время никто не мог сообразить, что произошло. Внутренности «руссо-балта»были обиты мягчайшей обивкой, поэтому ни Таня, ни ее насильники особенно непострадали, подлетели только к потолку и рассыпались в разные стороны на мягкиеподушки. Впереди стонал, едва ли не рыдал разбившийся о лобовое стекло главарь.Шофер, в грудь которого въехал руль, отвалился без сознания. Из военной машинысразу выскочили трое парней в комбинезонах десантников. В заднем стекле былавидна стремительно приближающаяся еще одна точно такая же машина, из которой находу, держа над головой автоматы, выпрыгнули еще трое. Грохнул негромкий взрыв,дверь «руссо-балта» рухнула, десантники молниеносно вытащили наружу всех. Непрошло и минуты, как все четверо бандитов оказались в наручниках. Без особыхцеремоний их втаскивали в машину, подъехавшую сзади, бесчувственное тело шоферашвырнули туда же.