«Ну вот и все, – сказала тетя Эвви своим хриплым прокуреннымголосом.

– Они в земле теперь, оба, папа и мама».

И тогда Полли разразилась потоком горьких слез. Ейпоказалось, что тетка собирается ее успокаивать, и съежилась, приготовившись кприкосновению старушечьих ладоней, не хотела она, чтобы ее успокаивали.

Но она зря беспокоилась. Эвелин Чалмерс была не из техженщин, которые считают, что горе требует проявления сочувствия. А весьмавозможно, думала позднее Полли, даже считала, что любое проявление сочувствиялишь иллюзия.

Так или иначе старуха молча стояла, зажав между красных ботпалку, и курила, ожидая, когда рыдания сменятся судорожными всхлипами по меретого, как племянница брала себя в руки. Когда слезы высохли, тетя Эввиспросила:

– Твой ребетенок – вокруг которого родители такой шумподнимали умер, так?

Ревностно охраняя свою тайну от кого бы то ни было, Полли ксобственному удивлению неожиданно призналась:

– Его звали Келтон.

– Прекрасное имя, – похвалила тетя.

Затянувшись, выпустила дым изо рта таким образом, что онснова проник внутрь, но теперь уже через ноздри. Этот способ покойная матьЛоррейн Чалмерс называла двойной накачкой. Сморщив нос от нежелания произнестито, что приходилось, она сказала:

– Я поняла это сразу, как только ты ко мне зашла, когдавернулась.

Поняла по твоим глазам.

– Случился пожар, – объяснила Полли, глядя на тетку. Онахотела воспользоваться носовым платком, зажатым в руке, но он был настольковлажен, что уже никуда не годился, и, спрятав его в карман, Полли примениласобственные кулаки, растирая ими глаза так, как это делает маленькая девочка,упавшая с роликовой доски и рассадившая коленку. – Скорее всего виновницейпожара была женщина, которую я наняла в няньки.

– Понятно, – сказала старуха. – А хочешь, я скажу тебе один секрет,Триша? – Полное имя Полли было Патриция и для всех в Касл Рок она была Полли.Для всех, кроме тети Эвви.

– Так вот, младенчик умер… а ты нет. – Она отбросила окуроки для путей убедительности ткнула Полли в грудь своим тощим указательнымпальнем.

– Ты жива. И что ты намерена но этому поводу делать?

Полли задумалась.

– Собираюсь вернуться в Калифорнию. Больше пока ничего незнаю.

– Ну что ж, неплохо для начала. Но недостаточно. – И тогдатетя Эвви произнесла слова, очень близкие по смыслу к тем, что Полли сказаланесколько лет спустя Алану Пэнгборну, ужиная с ним в Березах. – Тебя здесь несчитают преступницей, Триша. Ты это понимаешь?

– Я… я не знаю.

– Значит, не понимаешь. И пока не поймешь, можешь ехать кудаугодно и делать что хочешь. Шансов нет.

– Каких шансов? – удивилась Полли.

– Твоих. Твоих шансов жить своей собственной жизнью. Сейчасты похожа на женщину, живущую среди привидений. Далеко не все верят впривидения, а я верю. Знаешь, кто они?

Полли покачала головой.

– Это мужчины и женщины, которые не в силах избавиться отпрошлого, сказала тетя Эвви. – Вот кто такие привидения. А не те. – Она махнуларукой в сторону гроба. – Мертвые мертвы. Мы их хороним и захороненными ониостаются навсегда.

– Я чувствую…

– Да. – перебила тетя Эвви. – Я знаю, что ты чувствуешь. Аони – нет.

Твой малыш, который умер, когда тебя не было рядом, тоже нечувствует. Ты понимаешь меня?

Она понимала. Но не до конца.

– Ты права, что не хочешь здесь оставаться, Триша. Во всякомслучае теперь, пока. Возвращайся туда, откуда приехала. Или поезжай туда, гдееще не бывала, – в Солт Лейк, Гонолулу, Багдад, куда глаза глядят. Это неважно,потому что рано или поздно ты все равно вернешься сюда. Я знаю это. Тыпринадлежишь этому городу, и этот город принадлежит тебе. Это написано у тебяна лице, видно по тому, как ты ходишь, как говоришь, даже по тому, каксдвигаешь брови, когда встречаешь незнакомого человека. Касл Рок был создан длятебя, а ты в нем. Поэтому торопиться ни к чему. Иди, Триша, но иди живая. Непревращайся в привидение. Если ты все же превратишься в него, лучше невозвращайся.

Старая женщина задумчиво и грустно огляделась вокруг.

– Этот проклятый город перенаселен привидениями, – сказалаона, покачав головой.

– Я попытаюсь, тетя Эвви.

– Да, я в этом уверена. Попытка – часть тебя:

– Она пристально посмотрела на племянницу. – Ты всегда былачестным ребенком, прямодушным и дружелюбным ребенком, но, к несчастью, неслишком везучим. Ну что ж, удача для дураков. Это все, на что они могутнадеяться, несчастные недоумки. Мне кажется, что ты осталась прямодушной иприветливой, а это очень важно.

Думаю, выползешь. – А потом добавила резко и даже сурово. –Я люблю тебя, Триша Чалмерс. Всегда любила.

– Я тоже тебя люблю, тетя.

Тогда с осторожностью, с какой всегда юные и старыепроявляют чувства друг к другу, они обнялись. Полли вдохнула запах любимыхдухов тети, фиалковый, и снова заплакала.

Когда она отступила, старуха полезла в карман пальто. Поллирешила, что она достанет платок, удивившись, что ей впервые предстоит увидеть,как тетка плачет, но этого не случилось. Вместо платка тетя Эвви досталазасохшую конфетку, такую, какой угощала Полли, когда та ходила в юбочке набретельках.

– Хочешь конфетку, дорогая? – весело спросила она.

13

Сумерки постепенно вытесняли день.

Полли выпрямилась в своей качалке, как будто очнувшись отосна.

Ударившись рукой о подлокотник, она сразу сжала зубы отболи, пронзившей от кисти до локтя, а потом сменившейся все тем же надоевшимпокалыванием.

Значит, все-таки будет хуже. К вечеру или ночью. А, можетбыть, завтра, но обязательно будет.

Не обращай внимания на то, чего ты не в состоянии изменить,Полли, позаботься о том, что можешь, должна изменить. Ты обязана рассказатьАлану правду о Келтоне. Обязана выгнать привидение из своей души.

Но в ответ раздался другой голос – резкий, испуганный. Голосгордости, а, может быть, отвратительной спеси, как подумала Полли. Она былапотрясена, настолько громко он прозвучал, требуя сохранить в тайне дела техдней, той жизни, не эксгумировать их… ни для Алана, ни для кого другого.