Кулон лег мне на грудь, придав мне необыкновенное чувство защищенности. Я пила кофе на Веркиной кухне и очень скучала по ней. Я больше не злилась на нее, ревность еще слегка покалывала тонкими иголочками, но это была уже далеко не та удушливая волна горечи, обиды и растерзанной любви. Привычным движением я погладила лапку единорога и поняла, что мне надо немедленно брать билет и лететь к ней. Я уже знала, что нахожусь в конце своего пути, и мне хотелось поскорее завершить все дела. Алиса взялась отвезти меня в аэропорт.

«Остерегайся Марата, – предупредила она. – Он будет бежать по твоим следам на край света. Он лучше всех тебя знает, а значит, понимает логику поступков. Каким бы прекрасным любовником он ни был для тебя в прошлом, сейчас у него лишь одно имя – смерть. Пожалуйста, будь осторожна».

Мы сидели в уютном кафе в аэропорту и пили кофе. Она, как и я, жить не могла без черного душистого напитка. Алиса с интересом рассматривала мой кулон с единорогом.

«Кажется, очень старый. А ты не знаешь, откуда он взялся у той бабушки?»

«Она рассказывала, что сняла его с мертвой девушки в церкви во время блокады».

«Удивительно сильная вещь, аж мурашки по коже».

«Я тебе его на время оставлю. Ника говорит, что твоя кровь могла попасть в ожерелье и открыть дорогу тварям».

«Даже не думай, это теперь твоя защита. У меня свой конек-горбунок на руке».

Смеясь, Алиса похлопала себя по плечу.

«А куда вы дели мой ошейник?»

«Твоему мусорному человеку отправили. Он сказал, что это нелегальное оружие и потому подлежит конфискации. Ругался на них страшно. Говорит, что эйдосы измельчали и скурвились, а раньше были честными. А когда их стало слишком много, начались вырождение и мутации. Все, как и у людей, что и говорить. Им есть с кого брать пример».

Я летела в самолете Петербург – Новосибирск и думала о нас с Веркой. Как так получилось, что моя месть закинула ее в бескрайние просторы Сибири? Из-за меня, моей ревности, моя подруга ютилась на нарах уже второй год. До меня вдруг дошел весь ужас ее состояния. Крыло аэробуса рассекало кудлатое облако, похожее на демона, а я думала о том, как ужасающе долго там тянется время. Ощущается ли оно как в замедленной киносъемке? Или это как сон, в котором ты бежишь вроде бы изо всех сил, а на самом деле еле-еле перебираешь ногами на одном месте? Я вдруг почувствовала ее боль. Не зря подруга всегда была моим альтер-эго. Я знала наверняка, что Верка уже тысячу, миллион раз прокрутила в голове все события, пытаясь вычислить из них уравнение с тремя неизвестными. Но что-то все время шло не так. Сама с собой Верка ежесекундно играла в игру под названием «Что было бы, если бы…», пытаясь проанализировать события, отмотать их назад. И что-то у нее все время не складывалось, потому что она не знала, что в нашем с ней уравнении есть еще один Икс, мой Марат. Его появление в раскладе ее математический ум никак не мог предусмотреть. Я представляла себе нашу встречу и пыталась продумать, как лучше себя вести. Нужно ли мне выглядеть обиженной или же честно признаться, как я скучала без нее. Рассказать, как сильно не хватало мне в этом безумии двух миров ее дружбы и любви. Но ведь она предала меня, зачем же я еду к ней?

Выйдя из здания аэропорта, я сразу погрузилась в нависший над городом смог. Пыль медленно скапливалась в носоглотке, и я, закинув в рот мятную конфету, стала ловить такси. Никто не хотел везти меня в женскую колонию, словно это было заведомо проклятое место. Наконец один мужик после долгих увещеваний все же согласился. Он был высохший, как соленая вобла, с синими от татуировок руками. Черные узкие глаза – в роду явно проскакали на оленях малые народы Севера. Похож на бывшего зэка, но выбирать не приходится, и я угрюмо плюхнулась на заднее сиденье. Авось не убьет по дороге.

«К сестре едете?» – спросил он, крутя одной рукой обмотанную изолентой баранку старых «Жигулей». Вторая болталась за окном с папиросой «Беломор».

«Почему к сестре?»

«А к кому еще в такую Тмутаракань можно притащиться из Москвы?»

«Из Питера».

«Один хрен. Мать – не может быть. Там молодые в основном сидят. От восемнадцати и до сорока».

«Не знаете, почему никто не захотел меня везти? У нас за две тысячи отвезут хоть на Луну».

«Так это у вас в Москве за деньги сделают что угодно, хоть жопу вылижут, а у нас тут народ северный, конкретный. Коли не хочется им что-то делать, значит, есть на то причины. И можете, девушка, трясти у них перед носом хоть деньгами, хоть сиськами своими – не поедут, и все».

«Ну вы же поехали».

«Жена у меня больная, уже полгода с постели не встает. Деньги нужны. А просто так я бы ни за что туда не сунулся».

«Что ж там за место такое, что взрослые мужики в штаны кладут сразу, как только название слышат? Сибиряки еще называются».

Мой водитель угрюмо нахохлился и замолчал.

«Ладно, извините, если что, – сказала я, закуривая сигарету. – Знаете, я в жизни уже столько страха натерпелась, что мне одним больше, одним меньше. Разницы никакой. Все равно каждую вторую среду ходить к парикмахеру – закрашивать седину».

Он искоса глянул на меня и попросил угостить вкусной сигареткой. Мы дружно задымили.

«Как тебя только муж одну пустил».

«Нет у меня мужа. Вдова».

«Вот оно как значит. Убили?»

«Говорят, несчастный случай».

«Они всегда так говорят, когда убийцу найти не могут. Сильно страдала?»

«Нет. Он к тому времени уже с другой был».

«От такой бабы уйти!» – дядька аж присвистнул.

«Спасибо».

«Так, а едешь к кому?»

«Не поверите. К той самой другой. К второй его жене…»

«А что мне не верить? Тут иногда такой сериал расскажут клиенты, никакого телика не надо. Вот только зря ты прошлое ворошишь. Я по себе знаю, иногда лучше на прошлое амбарный замок повесить, а ключ в озеро выкинуть, чтобы даже искушения не было туда залезть. Заперто, и все!»

«Подождите. Ведь бывают вопросы, которые не дают спокойно жить».

«Говорю тебе – ключ в воду!»

Наколки на руках говорили о том, что мужик прошел немало испытаний. С ним стоило подружиться. Тем более что у нас намечалась долгая совместная прогулка.

«Сильно бесилась, когда она мужа увела?»

«Бесилась. Она мне была как сестра. Такое сложно выбросить из головы».

«В голове у нас ничего нет. Голову обмануть легко. Это сердце у тебя болит. Поэтому и приехала сюда. Поспи пока, еще долго ехать».

Я проснулась, когда мы подъехали к территории, окруженной колючей проволокой. Что-то больно кольнуло в сердце. Вокруг было очень тихо, только слышно, как тоскливо завывает ветер. Иногда его равномерный гул стихал, а потом снова назойливо забивался в уши, постепенно переходя с низких тонов на более высокие и тонкие, будто крик ребенка, придавленного подушкой. Я вышла из машины, и через минуту опять в нее села. Водитель ни капельки не удивился.