Зато появилась одна, едва ли, не порочная страсть – газеты. Наш дом внезапно стал заядлым поклонником прессы. Самыми отчаянными были змееловы и кухарята. Чуть позже я поняла почему – ждали статью от репортера Свона, ведь они больше всех с ним общались. Девочки давали интервью, а змееловы да столяры хвастались своими работами. Никто из нас не удосужился уточнить из какой газеты пришлый репортер. Подразумевалось, что в нашем уездном городке она одна. Но в местной газете, прочитываемой от корки до корки, ни единого разочка не было ни одной, даже самой малюсенькой заметки за авторством П.Свон. Вот и кидались ребята к портальной площадке каждое утро в ожидании Беатрис с охапкой газет. А статьи все не было.

Решение, как провести каникулы с пользой для дела, подсказал Ричард, обратив внимание на моего помощника.

– Лиз, парню нужно место. Не дело это, что он то в библиотеке сидит с твоими письмами, то классах. Может установить ему стол в твоём кабинете?

– Нет, – обрубаю эту мысль на корню. Идея мне, откровенно говоря, не нравилась. Все же в кабинете хранилось много документов, да и оттуда свободный вход в спальню. Даже мысль, что Коллин будет там разгуливать абсолютно спокойно не добавляла комфорта. – Но знаешь, кажется, я придумала, куда его пристроить.

Была у нас на учебном этаже небольшая каморка. Изначально я предложила её учителям в качестве учительской, где можно разложить документы и отдохнуть от детей, но моим предложением не воспользовались. Так это помещение и пылилось, ни подо что не приспособленное.

Вместе с Ричардом сделали необходимые замеры, продумали планировку и отправились к Гевину с новой задачей. Изготовить мебель для секретаря, да так, чтобы никто не знал что и для кого. Сюрприз. И к девочкам-швеям заглянули, чтобы они приложили к этому делу женскую руку. Не сидеть же парню на голых досках, право слово.

Таким нехитрым способом удалось занять часть подростков и в доме стало поспокойнее. Ричард обрисовал задачу и был таков – служба не ждет. Но обещал проверить результат работы, когда вернется.

Спустя несколько дней ко мне в кабинет, как обычно, заглянул Коллин, намереваясь проверить корреспонденцию.

– Леди управляющая, там мастер Гевин почти закончил работу. Говорит, скоро все будет готово – только мебель осталось установить.

Ого, какие молодцы! Раньше срока управились. Я даже не рассчитывала, что сделают так быстро. По факту с момента постановки задачи прошло четыре дня. Послезавтра мы с поварятами должны явиться во дворец – Васила с воспитанницами на экскурсию, а я на очередное заседание Совета. Вот и сидела, думала да кумекала, какая информация мне может там потребоваться.

– Хорошо, спасибо. Сейчас подойду.

В этот момент почтовая шкатулка произвела характерный «дзыньк», оповещая о новом письме.

– А можно я заберу почтовую шкатулку? В библиотеке никого нет, смогу разобрать письма.

– Так, – стучу пальцами по столешнице, внимательно рассматривая своего помощника, заставляя того нервничать от столь пристального внимания. – Мы с тобой поступим иначе, – раз кабинет готов, то чего тянуть? Прямо сейчас и покажу секретарю его новое рабочее место. – Бери шкатулку и иди за мной.

В коридоре третьего этажа кипела работа.

– Вы чего тут ждете? – интересуюсь у Маришек, стоящих подле кабинета с ворохом какой-то ткани.

– Гардину закрепляют, – отвечает Маришка. – Сейчас закончат и мы повесим шторы.

– Эй, девчонки, у нас все готово! – доносится мальчишеский крик из глубин помещения. – Заходите!

Девчонки убежали чуть ли не вприпрыжку.

– Красиво тут будет, – констатирует Коллин, глядя, как помещение из пыльной кладовки преображается в красивый и функциональный кабинет, пусть и крохотный.

– Нравится? – интересуюсь словно невзначай, почти равнодушно, наблюдая, как девчонки вешали шторы на единственное небольшое окно. Обстановка сразу же преобразилась. – Твой будущий кабинет.

– Мой… что?

Я с легкой улыбкой наблюдала за помощником, который от растерянности сделал шаг назад и уперся спиной в стену. В огромных глазах плескалось непонимание и неверие.

– Твой кабинет. Каждому секретарю полагается. Ты же работаешь с важными документами. Нужно место, где ты сможешь работать в тишине, а уходя – будешь спокоен за сохранность бумаг.

Парень, который ещё совсем недавно был уверен, что я его вот-вот выставлю на улицу, сразу же после совершеннолетия, сейчас был белее мела, а трясущимися руками изо всех сил прижимал к груди почтовую шкатулку, словно самую большую драгоценность в мире.

Тем временем девочки выполнили свою часть работы. Мы с интересом наблюдали, как столяры слаженной командой устанавливают небольшой стеллаж с ящиками для документов, каждый из которых имел запирающий механизм, рабочий стол, да развешивали полочки… кажется, у будущего владельца кабинета тараканы в голове запускали салют – так ярко сияли его глаза. В какой-то момент мне показалось, что от переизбытка чувств он может… ну, заплакать, что ли. Но ничего подобного не произошло. И слава богу. Я понятия не имела, как успокаивать плачущих мужчин.

Последний штрих: Аришки на рабочее кресло прицепили мягкие подкладки – на сидение и под спину.

– Мы закончили, леди Риштар.

– Спасибо ребята, можете идти, – воспитанники беспрекословно повиновались, оставляя меня, Коллина и Гевина. – Ну что стоишь, заходи!

Парень оторвал взгляд от кабинета – посмотрел на меня, затем на Гевина и только после этого несмело переступил порог. С осторожностью поставил шкатулку на край стола, провел пальцами по столешнице, заглянул в пустые ящики и как-то обессиленно рухнул на стул.

– Держи, парень, – Гевин выложил на стол связку ключей. – Большой от кабинета, те, что поменьше – от ящиков.

Секретарь кивнул как болванчик, давая понять, что услышал.

Услышать-то, может, и услышал, но вот ни черта не понял – это точно. Взгляд бессмысленный. Все же, пожалуй, нужно было его хоть как-то подготовить.

Не дождавшись никакой реакции, я сообщила, что загляну позднее и поманила Гевина на выход. Уже уходя, я услышала напутствие.

– Не подведи управляющую, тебе оказали большое доверие, парень. – А оказавшись в коридоре, уже добавляет для меня: – Ему нужно немного времени.

И хмыкает, когда до нас доносится полувсхлип-полувздох.

В этот же момент Гевин закрывает за своей спиной дверь, позволяя парню побыть в уединении.

– Я все понимаю, – машу рукой. Мне не нужны слова благодарности. У Колина все написано на лбу большими печатными буквами, вся его реакция – лучшая из благодарностей.

Вот и ещё один воспитанник пристроен. А как очухается, обговорим с ним условия работы. Пора перевести его из разряда воспитанников в разряд наемных работников.

Я была довольна.