Горячие грязные ручки вокруг шеи Дэниела; тошнотворный запахгашиша в волосах; танец, прижатые к нему бедра… и его клыки, впивающиеся в ееплоть. «Ты любишь меня, сам знаешь, что любишь», – сказала она. И он счистой совестью ответил: «Да». Неужели всегда будет так хорошо? Он сжал ладоньюее подбородок снизу, запрокинул ей голову, и смерть с удвоенной силой полиласьему в горло, проникла в желудок, по всему телу – от чресел до мозга –расползался жар.

Он выпустил ее из рук. Слишком много, и все равнонедостаточно. На секунду он вцепился в стену – ему показалось, что она тоже изплоти и крови, а все, что состоит из плоти и крови, могло принадлежать ему.Осознав, что больше не голоден, он испытал настоящее потрясение. Он полностьюнасытился, и впереди его ждет сотканная из чистого света ночь. Вторая малышкатоже мертва – как спящий ребенок, свернулась на сером полу. А в темнотесветится лицо наблюдающего за ним Армана.

Гораздо сложнее оказалось избавиться от тел. Прошлой ночью,пока он плакал, все свершилось без его участия. Новичкам везет. На этот разАрман сказал: «Не оставлять следов означает не оставлять никаких следов». И онивместе спустились в подвал, чтобы похоронить их под полом старой котельной, апотом аккуратно уложили плиты на место. Даже при их силе это была нелегкаяработа. Так противно было дотрагиваться до трупа. «Кем же они были?» – этотвопрос мелькнул у него в голове лишь на секунду. Два падших существа в яме. Иникогда уже не будет «сейчас», не будет дальнейшей судьбы. А бродяжка прошлойночью? Ищет ли ее хоть кто-нибудь? Он вдруг заплакал. Услышав собственный плач,он поднял руку и коснулся катившихся из глаз слезинок.

– А ты как думал? – резко спросил Арман, заставляяего помогать укладывать плиты. – Это тебе не дешевый роман ужасов. Ненаучишься скрывать следы убийства – останешься голодным.

Здание кишмя кишело отпрысками смертных, которые даже незаметили, как они украли ту одежду, что сейчас была на них – молодежныешмотки, – и через сломанную дверь вышли в переулок. «Вы мне больше небратья и сестры!» В лесах всегда было полно нежных существ с оленьими глазами,по чьим сердцам плакали стрелы, пули и копья. Он наконец-то осознал своюистинную сущность: он всегда был охотником.

– Ну как, со мной теперь все в порядке? – спросилон Армана. – Ты доволен?

Хейт-стрит, семь тридцать пять. Машины стоят бампер кбамперу, на углу истошно вопят наркоманы. Почему бы им не пойти прямо наконцерт? Уже пускают. Он просто сгорал от нетерпения.

Но Арман объяснил, что неподалеку, за квартал от парка,находится дом общины, большой полуразрушенный особняк, и кое-кто по-прежнемуостается там и замышляет уничтожить Лестата. Арман хотел хоть на минуту подойтипоближе и понять, что все-таки происходит.

– Ты кого-то ищешь? – спросил Дэниел. –Ответь, ты мной доволен или нет?

Он так и не смог уловить, какое именно выражение мелькнулона лице Армана – не то удовольствие, не то похоть. Арман увлекал его все дальшеи дальше по грязному тротуару, мимо баров, кафе, магазинов, заваленных вонючейстарой одеждой, клубов по интересам с золотыми надписями на жирных стеклах, закоторыми фанаты позолоченными деревянными мечами разгоняли клубы дыма, а вжарком полумраке медленной смертью умирали в горшках папоротники. Мимо первойстайки маленьких детей – «Игрушка или угощение!» – в сверкающих блесткамикостюмах из тафты.

Арман остановился и мгновенно оказался в окружениикрошечных, обращенных вверх личиков, полускрытых купленными в магазинемасками, – пластиковых призраков, вампиров, ведьм, при виде которых егокарие глаза засветились теплом, и он обеими руками насыпал в их мешочки отконфет серебряные доллары, а потом потянул Дэниела дальше.

– Меня вполне устраивает то, каким ты получился, –ответил он шепотом и неожиданно улыбнулся. – Ты мой первенец… – Исловно что-то вдруг сдавило ему горло, он стал оглядываться по сторонам, какбудто загнанный в угол. Тон его вновь стал деловым: – Потерпи. Помни, что яопасаюсь за нас обоих.

«О, вдвоем мы достигнем даже звезд! Ничто нас не остановит.Все призраки, бегающие по этим улицам, смертны!»

И тут взорвался дом общины.

Сначала он услышал взрыв, а уже потом увидел, как в воздухстремительно поднялся столб пламени и дыма, сопровождаемый громкими,пронзительными воплями, которые прежде он никогда бы не смог различить, –крики сверхъестественных существ подобны звукам, издаваемым скручивающейся вкостре фольгой. Со всех сторон сбегались растрепанные смертные, чтобыпосмотреть на пожар.

Арман впихнул Дэниела в душный маленький винный магазинчик.И они оказались в объятиях до боли раздражающего яркого света, запаха пота итабака… Смертные, не обращая внимания на полыхающий рядом пожар, разглядывалибольшие глянцевые журналы с обнаженными красотками… Арман протолкнул Дэниела всамый конец крошечного коридора. Там пожилая женщина покупала маленький пакетикмолока и две банки кошачьей еды из холодильника… Отсюда не выбраться.

Но как можно спрятаться от этого проносящегося мимосущества, от оглушительного звука, даже не слышного смертным? Он закрылладонями уши – бесполезно, да и глупо. Там, в переулках, – смерть. Другиеему подобные мчатся по захламленным задним дворам, но вспыхивают прямо на бегу.Он видел эти мгновенные всполохи шипящего пламени. И вдруг – ничего. Звенящаятишина. Лязг колоколов и визг шин смертного мира.

И все-таки происходящее захватило его настолько, что он дажене успел испугаться. Каждая секунда казалась вечностью, изморозь на дверцехолодильника – воплощением красоты. Глаза пожилой женщины с молоком в рукахпоходили на два кобальтово-синих камешка!

На полускрытом темными очками лице Армана нельзя былопрочесть ничего, руки он засунул в карманы. Звякнул колокольчик на двери –вошел молодой человек, купил бутылку немецкого пива и вышел.

– Все закончилось?

– Только пока, – ответил Арман.

Лишь когда они сели в такси, он добавил:

– Оно знало, где мы; оно нас услышало.

– Тогда почему оно не…

– Не знаю. Я знаю только, что оно знало, что мы там.Знало еще до того, как мы нашли убежище.

И вот теперь он наслаждался толкотней в фойе, а толпа неслаих все ближе и ближе к дверям в зрительный зал. Он не мог и руки поднять –такая была давка, и тем не менее молодежь умудрялась проталкиваться мимо него,расчищая себе дорогу локтями, и их толчки доставляли ему удовольствие.Расклеенные по стенам плакаты с изображением Лестата в полный рост вновьвызвали у него смех.