– Мариан, – мягко произнесла Кордия, беря его руку, их пальцы переплелись, – посмотри на меня.

Она поднесла к его рту фляжку и заставила сделать несколько глотков. Ледяная жидкость пробежала по пищеводу, и он закашлялся.

– Я думал… Думал, что у меня сломаны все кости, – прошептал Мариан и вытер рукой рот. Она тут же стала красной от крови. – Вот тьма…

– Так и было, – сказала Кордия. Айрин ушла, оставив их вдвоем. – Мариан, я хочу кое в чем признаться.

– Неужели я выглядел настолько жалко?

Кордия помолчала, кусая губы. Ветер трепал ее светлый локон у виска. Серые глаза стали похожи на грозовое небо.

– Я напросилась участвовать в морском ритуале, чтобы убить тебя, – тихо сказала Кордия и положила ему на колени кинжал.

Кордия

Кассиопей произвел на Кордию странное впечатление. Она смотрела на него и будто узнавала заново. Может быть, они когда-то были знакомы, но она забыла об этом? После пыток она не была уверена в своей памяти и некоторых воспоминаниях. Девушка с жадностью смотрела на Кассиопея, ловя каждое его движение и слово. Он заметил это и бросил на нее хмурый взгляд, давая понять, что его это в восторг не приводит. Ей захотелось поговорить с ним наедине, узнать об их отношениях с мамой. По внешнему виду чародея трудно было понять, сколько ему лет. Могло быть и тридцать, на которые Кассиопей выглядел, а могло и все сто.

Начавшийся ритуал отвлек Кордию от этих размышлений. Она не знала, хватит ли ей магических навыков, чтобы включиться в него, но все же решила попробовать. Айрин ей объяснила основные принципы, и все оказалось не так сложно, как ей казалось прежде. Нужно было связать свою магическую силу с трезубцем, а потом отправить его в море, и чтобы он, прежде чем оказаться в воде, продержался на ней в вертикальном положении. Но появление завесы прервало планы.

Когда Кордия увидела ее, первой мыслью было – это живое существо. Она чувствовала, как в ней пульсирует холодная ярость, ей даже показалось, что, если прислушаться, можно будет уловить ее пульс. Завеса завораживала, и девушка чуть помедлила, прежде чем присоединиться к чародеям, чтобы ее разрушить. Кордии стало не по себе, что она любуется ею, будто поддается какому-то искушению. Сердце бешено забилось, когда она увидела в вихре глаза. Ведьма не успела понять, кому они принадлежат, но тут же услышала у себя в ушах голос:

«Пришла убедиться, что ты все сделаешь правильно».

«Кто ты?» – мысленно спросила Кордия.

«Это не важно. Вонзи кинжал в сердце Мариана, он упадет в воду, и никто не узнает, что стало причиной его смерти. Я прикрою тебя».

«Зачем?»

«Ты еще не исполнила свою роль, ради которой ты здесь. Давай, сделай это прямо сейчас».

Кордия медлила. Она знала, что будет, если Мариан умрет. И это пугало ее. Если Лейф станет свободным и захватит трон, мир погрузится в хаос. Как бы он ей ни был дорог, она понимала, что нельзя позволить ему обрести власть.

«Я не буду его убивать, – мысленно произнесла Кордия. – Его смерть не мой выбор, и я на себя его не возьму».

В ответ ей прозвучал лишь хохот. В лицо ведьме ударил порыв ветра, и она упала на спину. От удара воздух вышибло из легких. Ей потребовалось время, чтобы прийти в себя, и, пока она вставала на ноги, вихрь подбросил вверх Мариана, а потом с силой швырнул его на палубу. Послышался треск дерева и хруст костей чародея. Кордия закричала, когда из его рта фонтаном брызнула кровь, а Мариан все старался оттолкнуть от себя кого-то невидимого. Забыв о собственной боли, она бросилась к нему.

– Это убивает его! – проорал рядом Кассиопей.

– Я вижу! – крикнула в ответ Кордия, удерживая руки Мариана, чтобы он не навредил себе еще больше. – Знаешь, что делать?

– Попробую подчинить тьму себе, – сказал Кассиопей.

Кордии не понравилось, что он выглядел растерянным, будто не знал, что делать. Пока он создавал движением рук энергетическую ловушку, она смотрела в бледное лицо Мариана. Кровь тонкой струйкой стекала у него изо рта, разноцветные волосы лежали вокруг головы, словно нимб. Она подумала, что смерть от удара кинжалом была бы милосерднее. Черный дым, подчиняясь магии Кассиопея, неохотно вынырнул из солнечного сплетения Мариана. Чуть заклубился, тут же вспыхнул красным, и снова ушел в тело чародея, вызвав судороги.

Кассиопей охнул и сложился пополам, прижимая руки к животу. К нему быстро подскочила Айрин, стараясь помочь.

– Кто ты такая, тьма тебя раздери! – разозлилась Кордия, чувствуя себя беспомощной.

«Твоя родственница», – усмехнувшись, промолвила создательница завесы.

Мариан умирал. Кордия видела, как жизнь уходит из него. Если она сейчас ничего не сделает, все будет кончено. На нее накатила паника, ладони стали влажными. Она лихорадочно соображала, как можно избавить чародея от зловредного черного дыма, что разрушал его. Ее взгляд упал на Кассиопея, вокруг которого суетилась Айрин, хотя он уже был в порядке.

– Нужно создать воронку, – наконец сказала Кордия, подняв голову. – Поможешь мне?

Кассиопей кивнул и шагнул к ней. Кордия велела Айрин и молодому моряку держать Мариана. Взяла его руку и положила ее себе на грудь. Ей нужно было передать ему образ так, чтобы создательница завесы ничего не поняла и не смогла защититься. Пальцы Кассиопея были сухими и шершавыми, словно он долго занимался тяжелей работой. Кордия сосредоточилась на тепле его руки, уловила пульс и синхронизировалась с его ритмом. Он впустил ее в свой разум, и она передала ему свою идею. Уловила в нем сомнение, которое быстро сменилось надеждой. И снова на нее накатило ощущение родства. Она с трудом удержалась от искушения поискать в его памяти упоминания о себе.

Кассиопей передал ей картинку, как он видит воронку, и она согласилась с его идеей. Открыла глаза, прерывая их связь. Посмотрела на Мариана, в котором едва теплилась жизнь. Ей вдруг стало жаль его, и это болью отозвалось в сердце.

– Начинаем! – скомандовала Кордия, вскидывая руки над телом Мариана. Кассиопей сделал то же самое. Вдвоем они начали создавать световую воронку. Его цвет был мягким и золотистым и смешивался с ее кристально-белым, обжигающим глаза. Кордия чувствовала, как магия пульсирует в каждой клеточке ее тела, делая ее сильнее. От собственного могущества у нее закружилась голова. Воронка становилась все больше, втягивая в себя серебристые пылинки – обрывки чьих-то надежд и мечтаний. Самые сильные эмоции всегда оставляют следы, не исчезают бесследно. Но завеса не спешила поддаваться, Кордия ощущала ее сопротивление и гнев. Ненависть, которую испытывала к ней ее создательница, была горькой и склизкой, она била по Кордии, как рыба хвостом, вызывая рвотный рефлекс. Ведьма отогнала от себя это ощущение, зная, что это лишь иллюзия. Ее хотят обмануть, чтобы она ослабила свою магию. И она отдалась своей силе, глядя, как черный дым уходит в воронку из света и растворяется в ней.