Ревизор ткнул окрашенный никотином палец встолбики цифр и стал объяснять скрипучим, но внятным голосом. Все былооставлено в идеальном порядке, руководство выполнило свой долг, и финансоваяотчетность находилась в полном соответствии с правилами и добросовестнойбухгалтерской практикой.

Хенриксен считал, что положение фирмыстабильно, но о расширении речь не идет. Борьба с коммуной за участок земли ещене закончена, что привело к некоторым временным решениям относительно подсобныхпомещений и складов. В том числе и швейного цеха. Оптовая торговля терпитубытки из-за того, что многие клиенты фирмы разорились и сверили своюдеятельность. Окупаемость снизилась, но не сильно. В последние два года многоебыло возложено на младших руководителей, которые недостаточно серьезноотнеслись к доверенному им делу.

Это не было сказано прямо, но у Гормапоявилось чувство, будто ему дают понять, что отцу все надоело. Два-три разазаведующий магазином Хауган употребил выражение: «Если бы мне было позволено,то я сказал бы...»

— Но все можно улучшить! — прибавил он сдостойным рвением.

Присутствующие переглянулись, потом посмотрелина Горма и дружно закивали головами.

— Конечно, можно! Такая старая и солиднаяфирма.

— Где наше самое слабое место? — спросил Горм.

Они еще раз обменялись взглядами. Хенриксенкашлянул и поднял брови под блестящей лысиной.

— Опт и реклама, — сказал Хауган. — Двое изтроих продавцов не справляются с документацией, таково мое мнение.

— Почему это происходит?

Члены правления переглянулись.

— Гранде никогда не увольнял пожилых людей, —усмехнулся Хенриксен.

— Тогда мы возьмем дополнительно человека,который будет вести документацию, и пошлем его к нашим главным клиентам.

— А это значит, что к штату добавится еще однаединица, — заметил Хенриксен. У него непроизвольно тряслась нижняя челюсть, онбыл похож на добродушного моржа.

— Это деталь, которую мы со временем решим, —примирительно сказал Хауган. — Младшему, я хотел сказать господину Гранде, надоеще во многое вникнуть. Мы все будем поддерживать его и помогать ему. Высогласны?

Конечно, согласны. Хриплый, но растроганныйхор голосов зазвучал над столом.

Горм испытал облегчение. Почему он думал, чтослужащие отца такие же, как сам отец? Он бросил взгляд на свои брюки и пиджак,приобретенные, когда он еще учился в Бергене, и откинулся на спинку стула.

— Я начну с того, что приобрету себе новыйкостюм, чтобы вам не было стыдно за меня, — сказал он и по очереди посмотрелкаждому в глаза.

Тихий смешок — как-никак, а у них был траур —вырвался у Хаугана и пополз вдоль стола.

* * *

Эдель собралась уезжать в Осло, Марианна вТрондхейм. Из-за своей загруженности в конторе Горм почти не видел их, пока неоказался с ними в новом отцовском «вольво» по дороге в аэропорт.

— Чья это машина, твоя или мамина? — спросилаЭдель с заднего сиденья.

— Не помню. Но если она принадлежит мне,можешь считать ее своей.

— Не говори глупостей!

— Все в порядке. Если у тебя есть замечания понаследству, выкладывай, не стесняйся. — Он быстро повернулся к ней.

— Это не так просто. Со временем станет проще.

— Мне остается только радоваться, что у менянет водительских прав, — со вздохом заметила Марианна.

Марианна боялась самолетов. Ее сразу женачинает тошнить, сказала она. Они стояли в зале ожидания. Вид у нее былрастерянный.

— Еще не поздно, ты можешь передумать ипоехать пароходом, — предложил Горм.

— Из огня да в полымя, — криво усмехнуласьМарианна.

Горм оставался с ними до самого отлета. Онвдруг понял, страшится возвращения домой.

* * *

Горм с головой погрузился в дела фирмы. Своижелтые блокноты он взял в контору и запер их в ящик. Но больше не писал.

Опасаясь клаустрофобии, он велел переделатьчертежи новых этажей. Ему хотелось построить наверху большую квартиру.

Вечерами, проходя по пустым помещениям, ониспытывал даже некоторое удовлетворение. Он вообразил себе, что еще два этажапомогут ему почувствовать себя окончательно свободным. Это будет все равно чтостоять на мостике большого судна, которое команда покидает каждый вечер. Один спрямым курсом под звездами.

Он думал, что руководить предприятием гораздотруднее, но на деле оказалось, что все служащие сами прекрасно знают своиобязанности. Принимать решения было труднее. Например, архитектор разозлился,что Горм в последнюю минуту внес в чертежи изменения. Или еще: пришлосьрасстаться с одним поставщиком. Каждый день ему приходилось преодолевать новыйподъем.

К своему удивлению, Горм заметил, что егозавораживает строение иерархии и уязвимость системы. Когда-то он думал, что этосмертельно скучно. Почему ему так казалось? Не потому ли, что у отца, когда онвозвращался домой, на лице была написана скука?

7 июня Горм, вернувшись после совещания в банке,узнал от фрекен Ингебриктсен, что ему дважды звонили по телефону. Один звонокбыл от его зятя, мужа Марианны, сообщившего, что Марианна родила здоровенькогомальчика.

— Пошлите ей цветы. Розы! Поздравляем от всегосердца. Напишите, что я позвоню ей, когда она вернется из больницы домой. Адругой звонок?

— Звонивший назвался Турстейном. Его номерзаписан в блокноте.

Горму было приятно услышать голос Турстейна.Он работает в банке в Бергене, но работа ему не нравится. Узнал, что Гормвернулся домой в связи с несчастным случаем в семье, как он скромно назвалсмерть отца. Спрашивает, не могут ли они встретиться, пока он в городе.

Они пошли в ресторан, поужинали и выпили.Много смеялись. Горм уже не помнил, когда он смеялся в последний раз. Должнобыть, с телеграфисткой Гюнн.

Далеко за полночь они сидели в салоне рядом скабинетом отца, положив ноги на стол среди пустых бутылок и полных пепельниц.

Горм узнал, что Турстейн встретилзамечательную женщину, когда приезжал домой в последний раз. Она школьная учительница,и ее зовут Турид. Именно из-за нее ему хотелось бы найти работу в родномгороде.

— Начни у «Гранде», — сказал Горм и взмахнулрукой, так что с сигары посыпался пепел.

— Перестань болтать.

— Я серьезно. Нам уже давно требуется новыйначальник оптового отдела. Я поговорю с правлением. Но решает всё мое слово.

— А тот, кто там работает сейчас?

— Переведем на другую работу, устроим так илииначе. Я хочу, чтобы ты работал у нас. А то у нас одни старики, — пробормоталон. — Если они упрутся, я возьму тебя в придачу. А уж ты постараешься статьнезаменимым.