Ее рука, лежащая в его ладони, необъяснимымобразом лежала там столько, сколько он ее помнил. Или с того дня, когда она ваэропорту схватила ручку чемодана. Ему очень хотелось спросить, что она в тотраз делала в Лондоне. Но это позже.

— Я так счастлив! — услыхал он свой голос.Музыка умолкла, до них долетели смех и голоса. Горм в растерянностиостановился, но Руфи не отпустил.

— Почему? — шепотом спросила она.

— Ты не понимаешь? Я тоже.

Он натянуто засмеялся, засмеялась и она.Совсем новым смехом. Как будто никогда раньше не смеялась.

— Фу! Эти противные комары! Идемте в дом! —сказала Турид за спиной Горма.

Несколько человек заполнили небольшую комнату,по ней распространился запах жареного мяса. Руфь немного отстралась от Горма,но руку ее он так и не отпустил.

— Расскажите, как это вы сразу нашли другдруга? И как хорошо, что тебе удалось вырваться из дома! — Турид протянула рукуей под локоть.

— Я ненадолго, должна вернуться со знакомыми,которые вечером поедут домой.

— Как глупо! А ты не можешь остаться? РодителиТурстейна в отъезде, места всем хватит.

— Нет, не могу. Мне надо домой, а то утром Туростанется один.

— Хоть ты и современная женщина и не сменилафамилию, когда вышла замуж, но все равно оказалась в ловушке, — добродушнозасмеялась Турид.

Пальцы Руфи окаменели в руке Горма. Красноеплатье резало глаза.

Как это он раньше не подумал? Она замужем?

— Кто это Тур? — спросил кто-то.

— Мой сын, — ответила она и выдернула руку, невзглянув на Горма.

Горм не понимал, что говорят, что делаютвокруг, не знал, сколько прошло времени, он думал только о том, как бы остатьсяс Руфью наедине. Замужем? Какая разница! Он должен поговорить с ней. Долженузнать ее мысли.

Он не спускал с нее глаз. Пока они танцевали,он был спокоен. Но когда он вышел в уборную, его охватила паника: не дай Бог,она за это время уедет!

Нет, она сидела одна на ступенях крыльца ималенькими глотками пила красное вино. Она прислонилась головой к перилам и,казалось, была далеко отсюда. На коленях у нее лежал альбом с фотографиями,который она листала, не глядя.

Немного помедлив, он вышел и сел рядом с ней.Со страницы альбома Турстейн, лежавший на овечьей шкуре, улыбался ему беззубымртом.

— Знакомишься с нашим героем? — Горм хотел,чтобы его голос звучал весело.

Она повернулась к нему.

— Такой же герой ждет меня дома, — сказалаона.

— И ты должна вернуться к нему? -Да.

— Я на машине, могу отвезти тебя домой, когдазахочешь.

По ее лицу было видно, что она вот-вотзаплачет. Он сделал движение, словно хотел отодвинуться, но крыльцо было такоеузкое, что он только придвинулся к ней еще ближе.

— Нет, это очень далеко. Не стоит... Довезименя до площади. Оттуда я поеду на машине со своими друзьями. Мы такдоговорились, — сказала она.

— Когда ты должна с ними встретиться?

— В час.

Он взглянул на часы. Одиннадцать.

— Идем, — шепнул он и протянул ей руку.

— Но еще рано?

— Пожалуйста!

Он проехал через город и выехал на берег. Онамолчала, пока он не остановил машину на берегу и не повернулся к ней.

— Ты же слышал, я замужем.

Он положил обе руки на руль. Мерцающеефиолетовое вечернее небо прикрыло водную гладь и высветило тонкий слой пыли наприборной доске. Трава по краям канавы была выжжена солнцем, колокольчикизасохли.

— Это не имеет значения. Мне важно узнать...что ты думаешь.

— Горм... — произнесла она нерешительно.

Странно, что она назвала его по имени.

— Что? — задохнувшись, откликнулся он.

— Мне так стыдно... Эта юбка, помнишь?..

— Значит, у тебя не было выхода. Затоблагодаря этой мы встретились. Ты, наверно, давно сносила ее? Нет. Она мнетеперь велика.

— Пойдем туда... в контору. Сейчас там никогонет. Будем только мы.

Он заметил легкую дрожь и не знал, когда онаначалась. У неё или у него? Вздох. У них было одно дыхание на двоих.

— Я не могу.

— Мы можем позвонить и сказать, что тебечто-то помешало, что...

Она отрицательно покачала головой. Онизамолчали. Горм не знал, что ему делать с руками. Он выпрямился на сиденье иснова положил их на руль. Вцепился в него, чтобы удержать себя на месте.

— Ты мне тогда не позвонила?

— Я звонила, два раза, — пробормотала она, неподнимая головы. — Какая-то женщина сказала мне, что тебя нет в городе.

— Женщина? — В нем шевельнулось бешенство.

— Да.

— Старая или молодая?

— Я же ее не видела.

Неужели это случайно? Вот так случайнооказываются в аду? — подумал он и, постучав костяшками пальцев по рулю,повернулся к ней.

— Она говорила на диалекте?

— Да, по-моему, на южном.

— Что она тебе сказала?

— Уже не помню. Мне было так стыдно.

Руфь чуть шевельнулась и прикусила губу. Гормне мог больше сдерживаться.

Когда он прижался губами к ее губам, оназамерла. Потом он почувствовал, что она отвечает на его поцелуй. Безудержная,трепетная страсть заставила его уплыть с ней далеко-далеко. Он запустил оберуки в ее волосы. И держал ее, пока они плыли вместе.

Ее руки у него на шее, под воротничкомрубашки. Это прикосновение сделало его непобедимым. Не успев подумать, онобхватил ее, он должен был узнать ее всю. Главное, обнаженную кожу на шее и наплечах.

Он поцеловал ее в ямку на шее. Ощутил губамиудары пульса. Потом груди под тканью платья. Он прижался к ним лицом. Твердые игорячие. Он мог бы заполнить ладонь ее грудью. Но сдержался.

— Мы с тобой еще встретимся? Когда ты опятьприедешь в город?

— Не стоит. Ни тебе, ни мне от этого легче нестанет, — прошептала она, уткнувшись лицом ему в шею.

Он немного отстранил ее от себя и стал водитькончиками пальцев вокруг ее губ. Она долго сидела неподвижно с закрытымиглазами. Густые ресницы лежали на тонкой матовой коже.

Когда Руфь ушла, Горма охватил гнев. Он так ине узнал, что она думает. Нужно было спросить, какого черта она вышла замуж.Мысль о том, что у нее есть муж, который в эту минуту, может быть, сжимает ее вобъятиях, вызвала волну черной ярости, вершину которой венчала невыносимаяпустота.