поток беженцев сократился, но УНИТА активизировалась и боевые действия начались с новой силой. Подумать только, в Анголе выросло поколение, которое не представляет себе мирной жизни, а самая лучшая игрушка для мальчиков – это автомат Калашникова. Оружия здесь целые горы. Если бы конструктор Калашников получал один цент с каждого автомата, то давно был бы богатейшим человеком в мире.

Я сейчас занята закупкой новых палаток, благо брат внеурочно перевел мне нужную сумму денег. Я радовалась деньгам, как парижская шансонетка, внезапно получившая ангажемент в Гранд-опера. Суть в том, что недавно наш лагерь немного обстреляли, а пока испуганные люди метались по кустам, несколько палаток исчезли. Можете себе вообразить такой казус! Я привыкла, что регулярно пропадают ведра, одеяла, мыло или посуда, но палатки!

Спасибо за поздравление с Новым годом. Смешно, но я проспала его приход. Накануне мы ездили в Луанду за провизией, вернулись поздно, измотанные дорогой и руганью с поставщиками. Короче, про то, что наступил январь, я вспомнила, только когда получила от помощников милый презент в виде пачки кофе.

Что еще рассказать?

Сейчас сорок градусов в тени, и на фоне яркого солнца пальмы на горизонте кажутся черными. Я сижу под навесом напротив медицинской палатки, в которую тянется длинная очередь из мам с детьми. Путем долгих интриг мне удалось заманить в лагерь бригаду педиатров из миссии “Врачи против войны”. Они будут работать несколько дней. Душа поет от мысли, что много детей успеют получить помощь!

Как всегда, шлю вам мое неизменное спасибо за ваши (наши) чудесные прогулки по Москве. Дорого бы я отдала, чтоб иметь возможность пройтись рядом с вами по знакомым улицам. И, несмотря на годы, покаталась бы на коньках: “честно-честно”, как говорит мой племянник Филипп.

Но для этого, прежде всего, должна закончиться война. Коленопреклоненно молюсь об этом, когда нахожу в себе силы. А их, к моему стыду, все меньше и меньше.

Кланяюсь вам, дорогой друг, и надеюсь, что вскоре на мое имя прилетит новое письмецо из России.

Отдельное спасибо за открытки с видами Москвы. Она чудесна!

Ваша Варвара».

Москва, 2000 год

СМС-сообщение о смерти Сергея Дмитриевича было не подписано.

Уставившись на телефон, Варвара с горьким недоумением подумала, что Сергей Дмитриевич никак не мог умереть, потому что осенью они планировали встречу в Париже. Вот буквально вчера из России пришло очередное письмо, где Ладынин обговаривал дату вылета. Предполагалось, что наилучшее время сентябрь, окутанный легкой дымкой позднего тепла, перемешанного с морским бризом.

Отказываясь верить в неизбежное, Варвара так и не сумела заплакать. Молилась и читала Псалтирь, прося дедушку Игнатия помочь душе новопреставленного в долгом странствии. Некое подобие успокоения пришло вместе с покупкой билета на Москву, потому что там, на знакомых по письмам московских улочках, их души снова окажутся вместе.

Несмотря на грозу, пилот приземлил самолет без единой встряски. Варвара даже не сразу поняла, что они уже не летят, а катят по взлетной полосе, мокрой от хлещущего ливня. Пассажиры в салоне разразились рукоплесканиями. Заметив Варварино удивление, соседка по креслу улыбнулась:

– Иностранцы всегда удивляются, зачем русские хлопают, а я рада возможности поблагодарить экипаж.

Сквозь иллюминатор мутно просматривалось массивное здание аэропорта с красной неоновой надписью «Москва».

Варвара отстегнула привязной ремень и почувствовала, как сердце забилось резкими, неровными толчками. Унимая тахикардию, она несколько раз глубоко вздохнула.

– Вам плохо?

Участливый голос соседки утонул в гомоне людских голосов.

– Нет, спасибо, просто я никогда прежде не была в России. Волнуюсь.

– Я надеюсь, вас встретят?

Боясь навязчивой опеки, Варвара неопределенно кивнула и устремилась в суетливую толкотню у выхода, которую регулировали две девушки-бортпроводницы в безупречно белых блузках. Пузатый мужчина, явно нетрезвого вида, настырно просил открыть двери и выпустить его без очереди. Молодая дама громко разговаривала по мобильному телефону. Варвара встретила любопытный взгляд девчушки на руках у матери. Поняв, что ее любопытство замечено, девчушка уткнулась лицом в мамино плечо и громко засопела.

Автобус к трапу долго не подавали.

Когда Варвара пришла в зал, табло электронных часов показывало семнадцать тридцать – на два часа больше, чем в Париже.

Часть багажа уже выгрузили. Она заметила свой чемодан затиснутым между баулом из лакированной кожи и круглой матерчатой сумкой, облепленной множеством наклеек. Когда-то ее чемодан был дорогой, солидной вещью, подаренной им с мужем на свадьбу коллегами из университета, но кочевая жизнь в Африке явно не пошла на пользу шикарной коже, выделанной под крокодила. Да и характер чемодана с возрастом менялся не в лучшую сторону, потому что он перестал закрываться с первого раза и дважды пытался линять.

Накануне отъезда в Россию Мария с Филиппом подарили новый чемодан с красивым тиснением вдоль борта, но Варвара тайком запихала его в кладовку. Она вообще не любила новые вещи, предпочитая до дыр занашивать старые, но удобные, накрепко вросшие в привычный быт.

Девушка на паспортном контроле говорила по-французски почти безупречно:

– Мадам надолго в Россию?

– На три дня. Вот обратный билет.

– Цель поездки? Командировка, туризм, по приглашению в гости?

– Туризм, – быстро выбрала Варвара один из предложенных вариантов, на ходу успев подумать, что не смогла бы ясно сформулировать то, ради чего с трудом выбралась из Анголы во Францию, наплевала на запланированное лечение, едва увиделась с родными и сломя голову помчалась в Россию.

– Шанс увидеть Россию больше может не представиться, – сказала она брату, – я уже старая женщина с кучей болячек, и откладывать визит нет никакого резона.

На выходе из зоны прилета пришлось пробиваться сквозь плотную толпу встречающих.

Дорогу перегораживали хмурые мужчины с ключами в руках. То и дело слышались возгласы: «Такси! Такси недорого! Кому такси?»

Варвара встретилась взглядом с худощавым парнем в потертом пиджаке:

– Мадам, такси, – он уверенно шагнул ей навстречу и перехватил чемодан. – Ду ю спик инглиш?

– Ес, оф кос.

Она жадно огляделась вокруг, стараясь уловить первые впечатления от встречи с Родиной, но внезапно поняла, что не чувствует ничего, кроме нервозной усталости после долгого перелета. Сентябрьская прохлада знобила плечи сквозь легкую куртку, джинсы и кроссовки моментально вымокли под секущим дождем.

За спиной бился пульс большого аэропорта, слышался гул самолетов, хлопали дверцы машин, приятный женский голос объявлял прибытие рейсов.

Шофер поставил чемодан в багажник и, старательно подбирая слова, спросил, куда же ехать.

– В гостиницу «Советская», – сказала Варвара. Усевшись на сиденье, она заглянула в блокнот с адресом. – Это на Ленинградском проспекте.

Таксист повернул ключ зажигания.

– Так вы русская?

Ее удивила внезапная злость в его голосе.

– Русская.