ему почести как самому храброму юноше во всей Новой Франции. Я и де Пин – мы оба приняли холодную ванну за то, что позволили себе весьма неблагоразумно посмеяться над ним. Этот молодой человек показал, чего он стоит, и за это я очень ценю его. Если только он согласится простить нам нашу неприличную шутку, то мы готовы поклясться ему в вечной дружбе начиная с этой же минуты. И если он когда-нибудь соблаговолит явиться в Квебек, где подобным смельчакам представляются огромные возможности, я позабочусь, чтобы интендант, которому он сегодня вечером устроил «крещение», принял его, как он того заслуживает. А теперь, если вы разрешите нам переодеться в сухое платье, которое мы, к счастью, захватили с собой, и если вы, дорогая мадемуазель Анна, простите нас за испуг, который мы причинили вам, то это происшествие останется в моей памяти как одно из самых незабываемых в моей жизни.

Чувство ликования охватило душу Биго, когда он заметил то впечатление, которое произвели его слова на девушку. Все страсти, которые до сих пор обуревали душу этого необузданного человека, жертвы своей неограниченной власти, уступили теперь место одним лишь мыслям об Анне. Ее очаровательная невинность и красота полностью его захватили. Водрёй, умный, наблюдательный, лукавый царедворец, сумел заметить зарождение этой страсти. И пожалуй, еще де Пин. Больше никто из присутствующих не догадывался о том, что происходит в душе интенданта.

Биго, ласково улыбаясь, продолжал смотреть в глаза Анны; он с радостью отметил, что румянец начал возвращаться к ней. Приблизившись к девушке, он склонился над ее рукой с таким же почтением, как если бы это была сама королева или королевская фаворитка мадам Помпадур, которой он был обязан своим высоким постом (об этом знала вся Новая Франция).

– Да пошлет вам Небо обоим счастье и благополучие, – тихо сказал он, и эти слова, скрытый смысл которых был понятен лишь ему и Анне, вызвали в лице последней густую краску.

Она тотчас же посмотрела своими лучистыми глазами на Дэвида Рока, но последний, лишь только его освободили, повернулся и направился к двери. Люди расступались, давая ему дорогу, и кто-то подал ему его длинную винтовку. Дэвид ни разу не оглянулся и, очевидно, не слышал, как его окликнули, не знал, что его имя сорвалось с губ Анны.

Дэвид Рок вышел наружу, во тьму, и снова очутился в своей стихии.

Глава V

Взволнованный юноша стоял возле дома и глядел на окна, залитые светом множества свечей. В душе он торжествовал: он защитил имя Анны и выказал свое презрение к «высшему свету»! Эта мысль гнала прочь все остальные.

Но вскоре более мрачные думы овладели им. Его, как барана, толкали в спину на глазах любимой девушки! Связали руки за спиной! Отняли ружье и пригрозили ста ударами плетью! И только Биго спас его от этого унижения, Биго, который склонился над рукой Анны и поднес ее к своим губам. Юноша успел заметить, каким радостным огнем загорелись глаза девушки.

Дэвид Рок задумчиво двинулся в путь и в скором времени снова очутился возле мельницы. При свете пламени, пылавшего в огромной печи, он увидел старого мельника, и тот еще больше, чем когда-либо, напомнил ему привидение.

– Ну что, ты видел его, Дэвид? И всех этих важных господ нашей несчастной страны? – тотчас же начал старый мельник. – Ты видел Биго, не правда ли? Этого великого интенданта, мастера любовных дел, любимца короля и протеже Помпадур?

– Да, я видел его, – ответил Дэвид Рок. – Я стоял рядом, и он держал руку на моем плече.

– Вот как! Черт возьми, Дэвид Рок, вот что значит иметь возлюбленной такую девушку, как Анна Сен-Дени! Ты должен знать, что пальцы Биго привыкли касаться лишь шелка и бархата, и если он прикоснулся к тебе, то это было только ради Анны.

– Я тоже так думаю, – согласился с ним Дэвид Рок, чувствуя, как кровь стынет у него в жилах.

– И какого мнения Биго о нашей Анне? – настаивал на своем Фонблэ.

– Он находит ее прекрасной.

– Ну конечно, конечно! – закивал старый мельник. И вдруг затих и больше не произнес ни одного слова.

Простояв еще некоторое время в полном безмолвии, Дэвид Рок пожелал ему доброй ночи и ушел.

Старый мельник долго смотрел ему вслед, качая головой, и бормотал с сомнением в голосе:

– Да-да, Дэвид, она прекрасна, слишком прекрасна для тебя. И я готов биться об заклад, что по этой самой причине Биго и часть его важной свиты останутся здесь и не последуют за остальными! Запомни это, мой мальчик, и посмотрим, прав ли старый Фонблэ. Да-да, Дэвид, – снова произнес он, когда юноша уже скрылся из виду, – я бы с радостью пожертвовал этими двумя никому не нужными руками, чтобы только Анна могла поменяться наружностью с какой-нибудь девчонкой со вздернутым носиком и в веснушках. Вы оба выросли у меня на глазах; и если я вас потеряю, мое старое сердце будет разбито.

Но Дэвид Рок не слышал его слов. Когда он оглянулся, то увидел лишь, что старый мельник по-прежнему стоит у входа на мельницу на опушке леса Гронден. И только он хотел было углубиться в заросли, как увидел фигуру человека, перебегавшего от дерева к дереву. Когда незнакомец приблизился к мельнице, старик Фонблэ пошел ему навстречу.

Юноша все еще стоял и смотрел, как человек после краткой беседы расстался со старым мельником и двинулся по тропе по направлению к нему; в скором времени Дэвид узнал в запыхавшемся незнакомце своего лучшего друга (после Черного Охотника) Пьера Ганьона, отец которого правил соседней сеньорией.

Дэвид страшно обрадовался его появлению и еле сдержал крик радости, чуть не сорвавшийся с его уст. Он очень любил Пьера Ганьона, Пьера Пышку, как называла Анна этого веселого молодого человека с розовым лицом.

Дэвид Рок продолжал стоять неподвижно и только в последний момент, когда Пьер Ганьон уже собирался нырнуть во мрак леса, окликнул его. Молодой друг облегченно вздохнул.

– Черт возьми, как я рад! – сказал он. – Мне уже начало казаться, что все красные дьяволы, которые обитают в этом лесу, мчатся по моим пятам! Хорошо еще, что мне не пришлось бежать за тобой до твоего дома.

– Это было бы гораздо легче сделать утром, – ответил Дэвид Рок.

– Хорошо тебе говорить! – воскликнул тот. – Анна Сен-Дени грозила мне смертью и гибелью души, если я не найду тебя сегодня же.

Сердце юноши затрепетало от радости.

– Она просила тебя разыскать меня?

– Нет, не просила. Она приказала мне разыскать тебя и сказала, что если я не выполню приказания, то она постарается, чтобы меня возненавидели все красивые девушки в Квебеке. Вот видишь, как она интересуется тобой! Когда ты с таким важным видом вышел из залы, – продолжил Пьер Ганьон, – словно каждый из присутствующих был твоим личным врагом, Анна тотчас же подала мне сигнал; нам удалось отлучиться на несколько минут, и тогда я подробно рассказал ей о случившемся. Надо было видеть, Дэвид, как сверкали ее глаза и как она порывисто дышала, пока я рассказывал. А потом Анна заставила меня обещать, что я найду тебя и передам, что она тобой гордится еще больше, чем раньше. И хочет знать, почему ты вышел, не обратив на нее ни малейшего внимания, когда она назвала тебя по имени.

– Наверное, она произнесла его шепотом, – ответил Дэвид Рок, пытаясь совладать с собой – так велико было его возбуждение под влиянием чудесной вести.

– Вовсе не шепотом, – горячо ответил Пьер Ганьон. – Я, например, ясно расслышал, как и все остальные.

– В таком случае она произнесла его не тогда, когда я стоял лицом к ней, и не тогда, когда интендант целовал ей руку, – пробормотал Дэвид. – Хотя она великолепно могла бы успеть это сделать именно в тот момент.

– Но ты понимаешь, что Анна лишилась способности говорить в ту минуту – как и все остальные, как и я, между