Одна лишь интуиция в свойственной ей вкрадчивой манере шепотом добавила, что еще немного и над нами всеми хлопнет крышечка гроба.

Не молчала, похоже, и интуиция Марты.

— Бегите, — ринулась она вытягивать из связки, что сама же и принесла, плед за пледом. — Я его задержку, насколько смогу. За пределами дома он вряд ли вас достанет. Ага, представь себе, Маша, — будто бы ответила на мой безмолвный вопрос блондинка, бросив одеяло сперва Шани, а затем и Джахо, — Слышащие и без Укротителей кое-чего могут.

Кошечка тут же нахлобучила плед себе на голову на манер плаща и теперь только и ждала команды. Моей команды?

Я огляделась. Кошкоты и впрямь глазели на меня с немым вопросом в глазах. Но бросить Яна?

Нет, уж он-то так точно не поступил бы. Не сбежал бы с позором. Он бы боролся. Он ведь и боролся за нас с Оксанкой.

— Ян, прошу, вернись! — не придумав ничего лучше, двинулась к аспиранту я, ног под собой не чуя. — Ты нам нужен.

— Ты что… ты зачем? — испуганно зашептала Марта, но я махнула рукой, призывая ее замолчать.

И пусть Оксанка позади в страхе безостановочно частила: «Мика, не надо! Мика…», шаг за шагом я приближалась, вытягивая руку. Мне казалось, будто скорость движения тумана в оболочке сферы, отрезавшей Яна от мира, словно замедлилась.

Почуяла жертву, что можно высосать досуха и приготовилась к атаке? Эта мысль едва не заставила меня спасовать. Но другого плана, кроме как действовать без оглядки на последствия, у меня, у всех нас, увы, не было.

Шаг и глубокий вдох.

Ян говорил, что Слышащий и Укротитель одно целое. Они распределяют силу поровну, уравновешивают друг друга.

Но у Бранова нет Слышащего. Он один, а значит…

— Помогите мне, — прошептала я, не сводя глаз с аспиранта, замершего в полуметре от пола в неестественной кукольной позе. — Помогите позвать его!

— Ян, молю, — вмиг подхватила Шани. — Ты наш единственный шанс вернуться домой!

Еще шаг. Еще ближе к горячим сплетениям Хаоса, и пальцы, подобно 3D картинке, принялись двоиться, распадаясь на радужный спектр. Но боли не было. Только странное ощущение, словно сердце бьется медленнее, а кровь в висках стучит на порядок тише. Тело будто погружалось в анабиоз, хотя разум оставался удивительно ясным.

— Верно, — повторяла и повторяла Мут. — Все верно, Мика.

Я и впрямь наконец уверившись в собственной правоте, закрыла глаза, продолжая ступать теперь уже лишь наощупь.

«Браныч…», «Януля…», «Ян Выкторыч…». Даже Джахо пытался что-то добавить, и казалось, каждый зов стократно умножался, смешиваясь с потусторонним шепотом, заставляя последний слабеть и истончаться.

Почуяв под пальцами опору, я открыла глаза. Кисть и часть предплечья утонула в липком тумане, но я покрепче схватила Яна за руку, и едва контакт замкнулся, в месте разрыва сферы тут же зажглись крохотные искорки. Будто крупицы золота в грязи, они сияли ярче солнца.

— Борись! — прошептала я одними губами, вглядываясь сквозь беснующиеся вихри Яну в лицо. — Пожалуйста, борись! Ты нам нужен. Ты… мне нужен. Как никто другой.

Огоньки в ответ зашевелились, разрастаясь. Мгновение, и уже все тело сферы пронизано тонкими золотыми нитями. Они рвали кокон на куски, будто материки карту, и сияли все ярче.

«Получилось!» — так и замерла я в восторге, не в силах разжать пальцы и выпустить руку Яна.

— Ложись!

Сергей обхватил меня поперек тела. Рывок, и мы с ним, подгоняемые током воздуха, врезались в обувную полочку. Деревянные рейки скрипнули и проломились, не выдержав напора.

Световая вспышка озарила просторную прихожую, накрыв на долю секунды теплой удушливой волной. Воздух заколебался, словно вмиг обрел плотность, сродни холодцу.

«Материя, — мелькнула бредовая мысль, — она повсюду. Живем в сооруженных невидимых коробках разных миров, но мы рядом. Намного ближе, чем кажется».

Вибрации наконец перестали терзать барабанные перепонки, и Ян, обычный Ян, без сияния и тьмы вкруг головы, с тяжелым вздохом, сполз по стене на пол, вытянув ноги.

— Вот и молодец, — прокряхтела сфинкс, торопясь к аспиранту, чтобы приложить лапу к его груди. — Вот и славно. Справился.

— Порядок? — Сергей вскочил, тряхнув меня так, что мозги в голове едва в кашу не превратились.

— Ага, — только и выдавила, с облегчением вновь опускаясь на обувные завалы. — Живая, кажется.

Под потолком, будто наполненная сотней светлячков, едва поблескивала лампочка. Свет не включен, а она горит. Странно. Хотя, чего уж тут странного? Пару секунд назад нас едва ли не уволок в другое измерение злобный Хаос.

Я негромко засмеялась, наблюдая, как лампочка медленно гаснет, растрачивая золотистый свет. Надо же, и подумать не могла, что может быть так хорошо просто лежать, смотреть в потолок и не скакать между слоями материи.

Амур, видя блаженную улыбку, растянувшуюся на моих губах, выдохнул, выругался и тоже хохотнул, плюхнувшись на свернутый матрас.

Кошкоты приходили в себя, медленно поднимались на лапы, помогая подняться и трусящейся как осиновый лист Оксане, а Марта уже присела рядом с Яном. Обняла и прижала к себе.

— Спасибо, — глухо проговорил Бранов, уткнувшись носом блондинке в плечо. — Вам всем спасибо.

— Да брось ты, — легонько похлопала Марта аспиранта по спине. — Мы же семья. Мы всегда будем рядом. И черта с два позволим этому чучелу прорваться в реал.

— Не спеши с обещаниями, Слышащая, — прошаркала прочь сфинкс раздражённо подбивая хвостом крылья. — Хаос — это противостоящая Укротителю стихия. Судьба выдала им одну нить на двоих, одно тело. Но темная сторона действительно сильнее, а значит, Хаос попытается вырваться снова.

— И с каждым разом прогнать его будет все сложнее? — нахмурился Сергей, подавая мне руку и помогая подняться.

— Именно, — кивнула Мут.

— Чушь, — фыркнула Марта. — Ян справится. Всегда справлялся.

— Хранители все, как один, чересчур самоуверенные создания, — сказала старуха и осеклась, глядя на императора, явившего свой светлый лик смертному люду.

— Солнечные боги, — воскликнул он, морщась и покачиваясь в дверном проеме на слабых ногах взад-вперед, — что здесь произошло?

— Твои боги вряд ли дадут ответ, лысый, — самодовольно задрал морду Джахо. — Будь ты хоть трижды король, ряженый в халат.

— Прошу прощения… — едва зло начал император, но закашлялся, схватившись за ребра.

— Но что же делать? — непривычно тонким голоском пискнула Шани, пресекая мужской спор. — Я не понимаю что такое «укротитель» и «хаос», но знаю, что моя Яфа теперь совсем одна!

— А как же Маду? — удивилась я, потирая ушибленный наверняка во время падения локоть.