— Ты не в состоянии заботиться о ней, — рычал Сэм.

Испуганная Аннабел прижалась к матери.

— В состоянии, не беспокойся, — ответилаАлекс. — И если ты посмеешь отнять ее, то ты будешь последней дрянью.

И еще я в состоянии возбудить против тебя такой иск, какойтебе и не снился. Она останется со мной. Понял?

Вся дрожа, Алекс крепко обняла своего ребенка, и Сэмпосмотрел на нее с яростью.

— Тогда потрудись ходить в парике. — Сэм отсталтолько из-за угроз Алекс и слез своей дочери. Девочка не хотела расставаться смамой, но ей всякий раз становилось страшно, когда родители ссорились. Аннабелсчитала, что это она виновата, только не знала почему.

Это был тяжелый вечер, и Сэм ушел из дома, как толькоАннабел легла спать. На следующий день они с Алекс сели поговорить.Компромиссный вариант явно не удался. Сэму надо было уходить, и они оба зналиэто. Их вчерашняя ссора в присутствии Аннабел потрясла обоих. Но вдруг Сэм доглубины души поразил Алекс словами о том, что, по его мнению, он не долженуходить, пока не закончится курс ее лечения. Похоже, его убедила в этом новаяприческа Аннабел. Он чувствовал, что должен жить вместе с дочерью, чтобыпомогать воспитывать ее и отвлекать, когда Алекс станет особенно плохо.

— Мне не нужна сиделка, Сэм. Если хочешь, ты можешьуйти.

— Я уйду в мае, когда закончится твояхимиотерапия, — твердо сказал он.

— Ты ли это, Сэм? Я тебя не узнаю. Ты остаешься из-замоей химии?

— Я остаюсь из-за Аннабел, на тот случай, если тебебудет слишком плохо и ты не сможешь ухаживать за ней. Когда все это закончится,я уйду.

— Я потрясена, Сэм. И что же будет дальше? — Алексдавила на него. Она хотела знать, собирается ли он жениться на своей подружке ивообще кто она такая. Но Сэм был еще не готов посвятить ее в свои тайны.

— Я еще не решил, — ответил Сэм. Но догадатьсятруда не составляло. Сэм помолодел, похудел и стал еще красивее. То, что онсчастлив и влюблен, было видно невооруженным глазом, поэтому Алекс оченьудивилась его намерению жить с ней до конца курса химиотерапии. Оставалось ещечетыре месяца, и никто не хотел завершения этого кошмара так сильно, как Алекс.

— А ты уверен, что сможешь это выдержать? —напряженно спросила Алекс.

— Я смогу, если ты сможешь. Я не собираюсь торчать тутвсе время, но если Аннабел будет во мне нуждаться, я немедленно появлюсь.

— Очень приятно, — с легким оттенком недовольства сказалаАлекс. С одной стороны, ей хотелось, чтобы он ушел, с другой — чтобы оностался; она не знала, что хуже. Его поступок только оттягивал неизбежное —Алекс уже давно перестала себя обманывать. Было ясно, что рано или поздно,сейчас или через четыре месяца, Сэм ее оставит. Он уже это, можно сказать,сделал.

Брок, которому она сообщила об этом на следующий день, неповерил своим ушам. Да, Сэму имело смысл оставаться ради Аннабел, но всемостальным от этого оттягивания развязки могло стать только хуже. Больше всехрасстроилась Дафна. Когда Сэм сказал ей, что договорился с Алекс не переезжатьиз квартиры до мая, она надулась, как обиженный ребенок:

— А я так надеялась, что ты совсем переедешь ко мне.

Они прекрасно провели время в Европе, постоянно занимаясьлюбовью и в промежутках катаясь на лыжах. Потом Сэм повез ее в Париж, гдепокупал ей все, на что падал ее взгляд, в магазинах «Картье» и «Ван Клиф»,«Эрме» и «Диор», «Шанель» и «Живанши» и в маленьких бутиках, куда Дафна вдругрешала направиться. Но больше всего ей хотелось именно Сэма, хотя она ипонимала, почему он откладывает переезд в ее квартиру. В любом случае для двоихона была слишком маленькой. И Сэм поговаривал о том, чтобы купить квартиру вмае, после того как курс лечения Алекс закончится.

— Это ненадолго, — заверял он ее. Кроме того, онсобирался проводить дома не каждую ночь, то есть вести себя так же, как раньше,и большей частью ночевать у Дафны. Ему очень хотелось познакомить ее с Аннабел,но он боялся, что девочка смутится или расскажет матери. Правда, Дафна, еще припервой встрече признавшаяся ему, что достаточно равнодушна к детям, нискольконе настаивала на этом. Она была достаточно равнодушна ко многому — заисключением секса. Ее чувственность выплескивалась из нее всегда и везде, при любойвозможности. Они с Сэмом занимались любовью во всех мыслимых и немыслимыхместах, включая примерочные комнаты у Диора и Живанши. Дикая и страстная, оназаставила его снова почувствовать себя молодым и свободным от всех проблем.

Одним субботним утром в феврале Алекс снова случайно увиделаэту счастливую парочку, выходившую из дверей «Кристи», где Сэм только чтозаказал Дафне кольцо с изумрудом.

Сэм вообще покупал ей много всякой всячины — ему нравилосьбаловать ее. Расстроенная Алекс стояла и смотрела, как они идут по Парк-авеню,счастливые и безразличные ко всему, кроме друг друга. В эти дни ее многоеогорчало. Когда папа уходил, Аннабел грустнела, и Алекс приходилось придумыватьобъяснения тому, что Сэм не слишком часто ночует дома. Ей было противно смотретьна свое тело или на голову, волосы на которой и не думали отрастать вновь. Икогда доктор Уэббер предложила ей пластическую операцию, это не слишкомвоодушевило Алекс. С момента удаления груди прошло уже достаточно времени,чтобы начать думать об этом, но Алекс поняла, что ей все равно. Хотя ей и ненравилось, как она выглядит, она уже к этому привыкла. К ее собственномуудивлению, она стала обсуждать ее с Броком, который считал, что она должнасделать себе эту операцию. Похоже, запретных тем, на которые они не моглибеседовать, просто не существовало. Алекс казалось, что Брок стал ей настоящимбратом.

— Какая разница, сколько у меня грудей — одна или две?

Кого это, черт побери, волнует? — воинственно говорилаона, сидя с ним во время перерыва на ленч в «Ле Релэ». Это было время междусеансами химиотерапии, и Алекс чувствовала себя достаточно прилично.

— Тебя волнует — или должно волновать. Нельзя же доконца своих дней вести монашеский образ жизни.

— А почему нет? Черный цвет мне очень идет, да и головубрить не надо, — откликнулась Алекс, показывая на свой роскошный, самыйдлинный парик. Брок нахмурился.

— Ты ведешь себя отвратительно, а я говорю совершенносерьезно. В один прекрасный день это будет для тебя важно.

— Нет. Может, мне нравится быть белой вороной. Есликто-нибудь полюбит меня, то ему будет все равно, имплантант у меня илинастоящая грудь. Конечно, я не говорю о мерзавце Сэме. Для того чтобысоперничать с этой его английской секс-бомбой, мне нужно отрастить себе двеновые груди.

— Не думай об этом, — задумчиво сказалБрок. — Все равно, мне кажется, ты должна на это пойти. Ты будешь ощущатьсебя по-другому и не расстраиваться при каждом взгляде в зеркало.

— А ты бы как к этому отнесся? — вдруг спросилаона. — Я имею в виду, если бы познакомился с девушкой, у которой толькоодна грудь?