А потом к нему присоединилась баронесса Мелидира. Ееглубокое контральто искусно сплеталось с баритоном Стрейджена. Их дуэт звучалровно и слитно, обогащенный низкими тонами их голосов. Спархок мысленноусмехнулся. Баронесса продолжала свою кампанию. С тех пор, как Афраэльупомянула ему о замыслах белокурой девушки относительно Стрейджена, Спархокразличал дюжины искусных мелких уловок, которые использовала баронесса, чтобыобратить на себя внимание намеченной жертвы. Спархоку было почти жальСтрейджена, но он полагал, что Мелидира самая подходящая для него пара. Междутем двое завершили свой дуэт под громкие рукоплескания. Спархок глянул всторону навеса и заметил, что Мелидира почти с нежностью коснулась протянутойрукой запястья Стрейджена. Спархок знал, какой силой обладают эти якобыслучайные прикосновения. Лильяс как-то объясняла ему это, а уж Лильяс былапервой в мире соблазнительницей – как, вероятно, могла бы поклясться добраяполовина мужчин в Джирохе.

Затем Стрейджен перешел на другой известный всем мотив, иновый голос подхватил песню. Келтэн, как раз поднимавший камень, выронил его.Камень упал ему на ногу, но он даже глазом не моргнул. Голос, казалось, принадлежалангелу – высокий, сладостный, чистый, как хрустальная слеза. Он легковзмывал над верхними пределами сопрано. Это был лирический голос, не тронутыйтонкими вариациями колоратуры и казавшийся естественным, как птичье пение.

Пела камеристка Эланы Алиэн. Кареглазая девушка, всегдатакая тихая и неприметная, стояла посредине шатра, пела, и лицо ее сияло.

Спархок услышал всхлипывания и с изумлением увидел, как полицу Келтэна градом катятся крупные слезы – светловолосый пандионец рыдалнавзрыд и ничуть этого не стыдился.

Быть может, недавний разговор с Богиней-Дитя и впрямьразбудил дремавшие в Спархоке запасы интуиции – он вдруг понял, не зная даже,каким образом, что на самом деле ведется две кампании, и более того, чтокампания, затеянная баронессой Мелидирой, более откровенная и шумная. Спархокаккуратно прикрыл ладонью усмешку.

– Господи, что за голос у этой девушки! –ошеломленно и восторженно пробормотал Келтэн, когда Алиэн допела песню. –О Боже! – добавил он уже совсем другим тоном и скрючился в три погибели,схватившись за ушибленную камнем ногу.

Работа продолжалась до заката, а затем все войско отступилопод защиту укрепленного частокола и приготовилось ждать. Сэр Бевьер и егособратья-сириникийцы поднялись на вершину холма, где завершили строительствокатапульт. Затем они позабавились, обстреливая увесистыми булыжниками темнеющийлес – на первый взгляд, безо всякой определенной цели.

– Куда они стреляют, Спархок? – спросила Эланапосле ужина.

– В деревья, – пожал он плечами.

– Но ведь деревья нам не угрожают.

– Нет, конечно, но за ними прячутся люди. Булыжники,падающие с неба, заставят их понервничать. – Спархок усмехнулся. – Насамом деле, моя дорогая, люди Бевьера попросту определяют дальнобойность своихкатапульт. Если наши приятели, затаившиеся в лесу, решат наступать по просекам,которые мы для них так любезно прорубили, Бевьер хочет точно знать, когда нужноначинать стрельбу.

– Кажется, быть солдатом – это куда больше, чем простосодержать в чистоте снаряжение.

– Я рад, что ты это понимаешь, моя королева.

– Тогда, может быть, отправимся спать?

– Прости, Элана, – сказал Спархок, – но ясегодня не буду спать. Если наш приятель покончит со своими размышлениями и всеже решит напасть на нас, мне нужно будет сделать кое-что, и как можнобыстрее. – Он огляделся. – Где Даная?

– Она и Телэн наблюдают, как люди Бевьера стреляюткамнями по деревьям.

– Пойду приведу ее. Ты наверняка захочешь, чтобысегодня ночью она была поближе к тебе.

Спархок прошел через впадину, направляясь туда, где Бевьеркомандовал действиями своих рыцарей.

– Пора спать, – сказал он дочери, поднимая ее наруки.

Она слегка надулась, но других возражений не последовало. Наполпути к шатру Эланы Спархок замедлил шаг.

– Афраэль, – сказал он, – насколько твердо тыдержишься формальностей?

– Одно-два коленопреклонения, конечно, доставляют мнеудовольствие, – ответила она, – но если дело срочное, я могу обойтисьи без них.

– Отлично. Если нападение произойдет сегодня ночью, нампонадобится свет, чтобы не просмотреть врага.

– И сколько же тебе нужно света?

– Примерно как в полдень.

– Даже и не думай, Спархок. Ты представляешь, сколькона меня обрушится бед, если я заставлю солнце взойти в неурочный час?

– Я говорил не об этом. Мне просто нужно достаточносвета, чтобы эти люди не могли в сумраке подобраться к нам. Заклинание это наредкость длинное, со множеством формальностей и трудностей. Вполне вероятно,что мне будет некогда, и я хочу знать, будешь ли ты смертельно оскорблена, еслия просто попрошу у тебя свет и оставлю детали на твое усмотрение?

– Это совершенно против правил, Спархок, – строгоукорила она.

– Я знаю, но если только на этот раз?..

– На этот раз – само собой, но не вздумай превращатьэто в привычку. Мне же, в конце концов, нужно поддерживать репутацию.

– Я люблю тебя, – рассмеялся он.

– О, если в этом суть, тогда все в порядке. Мы можемобойти любые правила ради тех, кто нас любит. Просто попроси у меня свет,Спархок, а уж я позабочусь о том, чтобы ты получил много-много света.

Атака началась незадолго до полуночи. Из темноты хлынулидождем стрелы, за которыми тут же последовали удары по атанским заставам. Этобыл, можно сказать, чистой воды тактический промах, потому что атаны лучшие вмире бойцы и с радостью ввязываются в рукопашный бой.