– Завтра на рассвете мы начнём собирать короб! –сообщил он умирающему от зависти Коренге. – А на закате, ко временивечерней молитвы, я на нём поднимусь! – И добавил для важности, понятия неимея о том, как страдал безногий калека: – Я дома много летал. Всю деревнюсверху видел! А тут – горы, ты только представь! Вдруг я даже море увижу, какоеоно? Я там никогда не бывал…

Коренга смотрел на счастливца, настоящего живого счастливца,которому через сутки с небольшим предстояло взлететь к небесам на послушныхматерчатых крыльях, и сердце готово было остановиться от вселенскойнесправедливости. Ну вот почему одним дано было укрощать летучие короба, адругим – нет?.. У него за спиной весело верещали хозяйские дети. Коренгаоглянулся. Трое малышей гонялись по двору за Тороном. Им не давала покоя егозамшевая попонка, они норовили стащить её с кобеля. Торон беззлобноуворачивался, не позволяя проказливым ручонкам даже прикоснуться к завязкам. Онзнал, что снимать попонку было нельзя.

Коренга посмотрел на раскрасневшегося мальчика, ловившегопушистый Торонов хвост, и подумал, что видит ещё одного счастливца. У котороговсе полёты пока впереди…

Ночью у Коренги от белого и пресного нарлакского хлебажестоко скрутило живот. Тело явно тосковало по домашнему, привычному,спечённому на закваске да из ржаной муки. Попади кто-нибудь из здешнего люда вего родную страну, не иначе претерпел бы сходные муки. Не зря же учила веннскаямудрость: где родился, там и пригодился!.. Нутро утешилось лишь передрассветом, когда Коренга медленно, словно комочки лекарства, рассосал двамаминых сухарика. «А туда же, ещё жить здесь собрался… – хмуро выговорилсебе молодой венн. – На коробе посягаешь взлететь, а сам с хлебомсправиться не умеешь!»

Тем не менее с наступлением нового дня всё показалось ему нетак уж и мрачно. Кончилась тягостная ночь, пики гор на востоке расцвелималиновыми цветами. Живот понемногу прекратил ныть, а самое главное, проснулисьотец с сыном и сразу взялись за устройство короба.

Занимались они этим, конечно, не во дворе, потому что поузкой кривой улице собранный короб всё равно было бы невозможно вынести наволю. Коренга поставил тележку на колёса, позвал Торона и поехал за ними надеревенскую площадь.

Легко сказать – поехал! Улочка была ужасно крутой, некогдаеё замостили камнем, правда, эта вымостка походила на каменную одежду старогобольшака, примерно как сам Коренга – на резвого здорового парня. Та дорогачестно выдержала и Погибель, и последующие века непогод. Эту давным-давносделали щербатой человеческие ноги, босые и обутые в мягкие горские сапоги.Ныне улочка выглядела почти ступенчатой. Тележка Коренги, наверное, была первойколёсной повозкой, проехавшей здесь за очень долгое время. Обычно внутридеревни ирезейцы ходили пешком, реже проезжали на осликах и совсем редко – налошадях. И уж точно никто никогда не ездил здесь на тележке, запряжённойсобакой!

Накануне Торон с усилием втаскивал хозяина наверх, теперь,упираясь лапами, он помогал ему спускаться. Когда Коренга выехал на площадь,сын с отцом и их помощники уже трудились вовсю. Молодой венн посмотрел на ихсосредоточенные, вдохновенные лица и почти простил нарлакам их вкусный, но, каквыяснилось, негодный для еды хлеб. Эти люди и короб свой взялись уряжать, какподобало чтущим земную и небесную Правду: с рассветом и сугубо на постноебрюхо. Коренга проникся уважением и спросил:

– Будет ли мне позволено, почтенные, здесь посидеть,поучиться вашему поклонению? Я молюсь своим Богам, но Священный Огонь греет инас…

– Грех был бы запрещать доброму иноверцу зрелищеправедного радения, – отозвался крепкий мужчина. У него были рыжие волосыи натруженные руки мастерового. Коренга не имел понятия, как выглядели и велисебя жрецы Ирезея, но почему-то совсем не удивился бы, окажись этот малыйжрецом. Он положил руку на спину улёгшемуся Торону и стал смотреть, как отец ссыном раскупоривали тканые свёртки. Молодой венн всего менее задумывался о том,чем именно здешние умельцы обтягивали свои короба. Так вот, в свёртках былшёлк. Халисунский шёлк несравненной прочности и красоты, справедливо ценимый повсему миру. Когда отчаянные купцы завозили текучую прохладную ткань к веннам,её выменивали на лучшие меха, застилая ими облюбованный отрез, и не считали,что продешевили. Из чудесного шёлка кроили счастливые праздничные нарядывыросшим дочерям. Годы спустя те дарили их собственным дочкам и внучкам, благошёлк не поддавался времени, не терял ни прочности, ни красоты. Коренге, правда,показалось, что привезённая попутчиками ткань была заметно толще той, что шлана девичьи рубахи. Она больше напоминала ему парусину «Поморника» и «Чагравы»:иголку без платана[59] наладонного не вдруг воткнёшь. Коренгаудобнее устроился в тележке и стал следить за работой нарлаков, выжидая, неподвернётся ли случай прикоснуться к шёлку рукой и убедиться в его прочности.

– Зачем эти поперечины? – спросил он, когда коробстал обретать завершённые очертания и к нему взялись прилаживать две внутренниежерди, способные перемещаться в упорах.

Молодому венну снова ответил рыжеволосый служитель Огня:

– Это ради перемены натяжения шёлка. Чем он туженатянут, тем охотнее короб поднимается ввысь.

Коренга разглядывал толстые брусья, скреплённые по углам, ине мог превозмочь ощущения неправдоподобности. Короб выглядел таким тяжёлым!Что же за сила могла оторвать его от земли? Да ещё и заставить человека на себеввысь поднимать?.. Чудо, оно чудо и есть. Не помогало даже увиденноесобственными глазами накануне и позавчера. И воспоминание о яростной мощи, скоторой рвала из рук бечеву его, Коренги, маленькая и безобидная полетуха, тожене помогало. Хотелось молиться Богам о прощении за слишком дерзновенные мысли,за посягательство на горние тайны, отнюдь не предназначенные для смертных…

Потом он вдруг вспомнил, как созерцал звёзды Зелхат. И каклегко он, Коренга, невольный свидетель, поверил басням Тикиры о необычномпоклонении старика саккаремца. А что оказалось? Ему выпало узреть не тайноежреческое служение, но труд учёного мудреца, занятого исчислением расстояний.

И этот мудрец, между прочим, к ирезейцам с их дивнымикоробами относился без большого почтения. Даже говорил, будто чего-то самоговажного им понимать не дано…

Как знать, вдруг и здесь вместо неизъяснимых тайн выплыветнечто вполне ощутимое, такое, что можно измерить и сосчитать? А потомпроверить, добиваясь высоты и силы полёта? Постигнуть ошибки и снова измерить исосчитать?..