– Куда полез, дурень!.. – вырвалось у Эории. Онаникогда не забавлялась с летучими игрушками, зато понимала толк в парусах. Ейбыло ведомо, как сообразовываться с силой ветра, растягивая рвущийся из рукпарус «косатки», и вдоль какого борта должны сидеть люди, чтобы выжать изкорабля всю возможную скорость, но удержать его от опасного крена. Она бросилавязание и силой ударила кулаком по ладони:

– Стой, бестолочь, завалится же!..

Короб между тем успел подняться на высоту никак не меньшеста пятидесяти саженей – и остановился там, раздумав подниматься дальше. Силашёлковых крыльев уравновесилась тяжестью живого груза. Достигнутое неудовлетворило молодого нарлака. Его короб был способен на большее, и он хотелдолжным образом послужить Старейшему из огней. По уму, короб надо было быспустить обратно на землю, переставить поперечины в упорах, добавляя натяжениешёлка, и повторить полёт… Отчаянный парень спускаться не захотел. Пусть всевидят, насколько ловко он управляется с коробом. Как с норовистой лошадкой,послушной только ему!..

Короб отозвался на его неосторожное движение тем, чтонакренился и быстро заскользил вбок.

Через озеро донеслись ослабленные расстоянием крики. Если быседок тотчас соскользнул обратно в развилку, начавший падать короб ещё мог выпрямиться.Но испуг сомкнул руки и ноги парня в судорожной хватке, которую уже ничто немогло разорвать. Спокойное, величавое парение короба сменилось беспорядочнымкувырканием, и лошади не могли ему помочь, потому что для разгона больше небыло места.

Падение завершилось даже не на гребне, с которого молодойнарлак поднялся в небо. Короб рухнул гораздо ниже, почти у самого берега. Замгновение до удара тень скал погасила огненное свечение шёлка. Коренгаотчётливо видел, как взлетели обломки, как летучий снаряд превратился в мятую,рваную тряпку, безжизненно повисшую на камнях…

И лишь спустя время его слуха достиг тяжелый треск, а следомприлетело эхо, отброшенное ирезейскими кручами.

Коренга всё пытался разглядеть в беспорядочном месиве телопарня, это не удавалось ему, он молился о чуде спасения жизни и смотрел,смотрел…

Эория пришла в себя первой.

– Так, – встревоженно проговорила она. –Слышишь, Коренга, давай-ка убираться отсюда! – Он поднял на неёнепонимающие глаза, пребывая душой на том берегу. Эория взяла его за плечо икрепко встряхнула. – Прикинь, венн, чьё колдовство они усмотрят в том, чтопарень разбился?..

На сей счёт двух мнений быть не могло. Чужие люди, даиноверцы в придачу, всегда оказываются во всём виноваты.

– Кабы не вздумали задобрить нами свой СвященныйОгонь… – сказала Эория.

Ей показалось, что Коренга слишком медленно переступал наруках, она подхватила его и живо спустилась к воде, перепрыгивая с камня накамень.

Скоро законопаченная «душегубка» и лодочка Коренги ужерассекали мелкую волну, уходя на восток. Котловину озера быстро заливали синиесумерки, лишь на вершинах гор впереди ещё длилось пиршество солнца, но и онопостепенно сходило на нет, гасло, как мятые клочья шёлковых парусов.

Всё же карту, которой снабдил дочку Двадцатибородый,составляли сведущие и зоркие люди. Пусть на неё не были нанесены ни восточнаячасть длинного ирезейского озера, ни подавно удобные перевалы в горах – Эория сКоренгой всё же нашли кое-что, могущее оказаться полезным. По крайней мере,очень любопытное. Близ южного берега было нарисовано подобие разрушенного дома.И над ним – дымок.

– Что бы это могло означать? – задумался Коренга.

Кругом не было заметно ни единого клочка зелени, за весьдень у них над головами не пролетело ни одной птицы. Коренгу не оставлялоощущение, что они с сегванкой углублялись в какое-то мёртвое царство. Или,может, приветливые долины лишь укрывались от взгляда и на самом деле эти местане были уж такими негодными для жилья?..

– Да всё, что угодно, – отозвалась из «душегубки»Эория. – Скажем, кто-то, побывавший здесь раньше прочих, увидел пожар исделал пометку. А потом карту раз за разом перерисовывали, не оченьзадумываясь, что к чему.

Воительница гребла по-прежнему стоя, перенося единственноевесло с одного борта на другой. Коренга всё раздумывал, почему она не гребётобычным способом, двумя вёслами и сидя спиной вперёд, как на «косатке», пока несообразил, что в таком случае ей приходилось бы без конца его ждать. Его-томаленький гребок был предназначен для переправы через озерко или речушку, авовсе не для многовёрстных плаваний вроде теперешнего. Он сказал:

– Или кто-то услышал легенду о древнем Фойреге,сожжённом палящими тучами, но не понял, что город лежит похороненный подОгненными увалами…

Неуклюжая «душегубка» плавно и легко скользила вперёд,словно радуясь, что хоть под конец своих дней оказалась в настоящих руках.Эория усмехнулась.

– А может, кто-то нечаянно посадил на карту пятно, аего потом приняли за пометку. Мне и такое доводилось встречать, венн. Следптичьего помёта, замаравшего лист, толковали как гору или пролив и дивились,когда их не оказывалось на месте!

– Сколько ты всего видела… – в который разпозавидовал Коренга.

Эория пожала плечами.

– Может, и видела, – сказала она. – Ты бытоже увидел, если бы родился на корабле. Ты другое видел и знаешь… Я тебе хотьслово поперёк говорила, когда ты в лесу тропу находил? Или налима выманивал насвет от костра?..

Ирезейцы за ними не погнались. Или хотели погнаться, носомкнувшаяся ночь усугубила их нелюбовь к воде, и они предпочли вернутьсядомой?.. Похоже, Коренге не суждено было это узнать, да он и не особостремился. Ему вполне хватало того, что ни утром, ни на другой день никакойпогони за ними не обнаружилось.

– Мы не расспросили ирезейцев о виллах, –спохватился он погодя. – Кто сказал, что это озеро приведёт нас к местам,которые они посещают?

Эория засмеялась зло и весело, почти как на площади, когдасобиралась омочить свой нож бешеной кровью.

– Никто не сказал! – подтвердила она, и Коренгарасхохотался с ней вместе, как будто она сказала нечто очень смешное.

Было жутко и вместе с тем почему-то весело идти внеизвестность, отнюдь не сулившую доброго исхода.

В точности как когда-то давно, глупым мальчишкой, с тойсамой горки на саночках. Ведь понимал же, что вряд ли благополучно съедет иостановится на речном льду, не раскровив носа и ни единой косточки себе несломав, – а всё равно оттолкнулся руками. И ещё смеялся в полёте…

– Сдаётся мне, с виллами они на самом деле большойдружбы не водят, – вновь принимаясь грести, сказала Эория.

Коренга нутром ощутил её правоту, но навскидку объяснить длясебя не сумел и спросил: