Уж не собирались ли они им отомстить за собственный страх ималопочтенное бегство?..

Воительница первая как следует поняла, что происходило. Онаспустила с рук мальчика и легонько шлёпнула его пониже спины.

– Беги, молодец, матери покажись, чтобы не плакала!

При Эории не было меча, он остался в мешке, но на поясевисел боевой нож в ножнах. От Коренги не укрылось, с каким спокойным презрениемдочь кунса поглядывала на ирезейцев. Как Торон когда-то на галирадскихдворняжек.

– Вы отошли бы, добрые иноверцы… – немного тряскимголосом выговорил рыжий жрец. Вилы в его руках сделали движение, словноотъединяя Коренгу и Эорию от Торона. – Вы бы отошли…

Тележка Коренги не умела ездить боком, но он умудрился двумядвижениями подогнать её поближе к Торону.

– Он симуран!.. – во всю силу лёгких закричалКоренга. – Он не заболеет! Симураны не бесятся!..

Хотел бы он сам быть полностью в этом уверен.Невосприимчивость к бешенству в самом деле составляла ниспосланное свышеблагословение симуранов, но Торон был всего лишь вымеском. Почём знать,пересилит ли заразу та половина его крови, что пришла от отца!

– Ты просто отойди, парень, – проговорил жрец. Оншёл вперёд медленно, но с каждым опасливым шажком зубья вил придвигались всёближе. Они плыли вперёд, покачиваясь и отблескивая на утреннем солнце.

– Не смей, – страшно севшим голосом выдохнулКоренга.

Руки снова выдернули пращу, но раскручивать пока не стали –просто подняли для немедленного броска. Коренга никогда ещё не посягал наотнятие человеческой жизни, купеческий охранник по кличке Ёрш был не в счёт,Коренга не убил его и не имел в виду убивать… Теперь было совсем другое дело,убийцам Торона пришлось бы сначала переступить через мёртвое тело его хозяина.И похоже, намерение стоять до конца очень внятно горело у него на лице, и чхатьему было даже на то, что он ел здешний хлеб и только что разговаривал сожрецом… Люди с вилами остановились.

– Дело ваше, почтенные, – с усмешкой проговорилаЭория. Она стояла подбоченившись и убирала за ухо длинную светлую прядь, палецпочёсывал левый висок, голос звенел издёвкой. – Давайте, заколите собаку,которая спасла всех вас и ваших детей. Только вот он, – сегванка веселокивнула на Коренгу, – точно вышибет мозги первому, кто сунется. Или дажедвоим, стреляет он быстро… Ну а я, – тут она неторопливо извлекла из ножентяжёлый боевой нож и с видимым удовольствием проверила лезвие пальцем, –обмакну сейчас ножик в эту смертную кровь и пойду рубить каждого, до когодотянусь. Всех не всех, но за четверых поручусь, а дальше – как повезёт… –Она широко улыбнулась, ни дать ни взять предвкушая бой, в котором её саму,Торона и Коренгу ждала неминуемая гибель. А потом вдруг приказала резкимжестяным голосом, каким, верно, привыкла распоряжаться воинами на «косатке»,когда заменяла отца: – А ну, рыбьи охвостья, живо несите сюда мой мешок! Ипожитки венна, если он там какие оставил! Мы уйдём из деревни и заберём с собойнашего пса, и никто из вас, сидящих в Мокрой Золе, не посмеет встать у нас надороге!

Лицо жреца налилось гневным румянцем, свойственнымрыжеволосым… Он колебался, и что удерживало его – подспудная мысль онесправедливости затеянной расправы или камень в праще Коренги, по-прежнемунацеленный ему в лоб, – трудно сказать. Торон стоял, безучастно опустивголову, серый мех слипся от крови, всё тело сотрясала дрожь. Тут вперёднеожиданно вышел хозяин двора, где они провели ночь. Вышел – и заслонил своихнедавних постояльцев широко раскинутыми руками.

– Гостеприимство моего очага ещё простёрто надними, – решительно сказал этот человек. – Они защитили моё дитя! Яникому не позволю их убивать!

К нему, немного помедлив, присоединился владелецнедоделанного короба.

– Пусть эти люди уйдут невозбранно, пока ещё непролилась людская кровь и не омрачила наш день, сделав его негодным для благогослужения, – обратился он к жрецу. – Зло пыталось проникнуть в нашипределы, но силою Священного Огня было остановлено. Пусть же уйдутсоприкоснувшиеся со скверной, а наша чистота останется незапятнанной!

Его сын появился на площади, неся заплечный мешок Эории.Коренга и не заметил, когда это парень успел отлучиться.

Жрец опустил вилы. Коренга чуть поколебался и положил наколени пращу. Камень в ней, кстати, был не последний. Эория угадала верно, двеголовы, уж не меньше, он бы за Торона разнёс.

Боль продолжала огнём жечь левую руку, это при том, чтокость была перебита не у него. Поняв, что Торон не сдвинется с места, Коренгабыстро вытащил запасную рубашку и притянул его раненое крыло к телу. Торонвскрикнул, у Коренги мелькнула даже мысль, а не хватанёт ли его питомец. Он иза человека не поручился бы, вздумай кто так обращаться с его перебитой рукойили ногой!.. Но нет, лобастая голова вновь опустилась, Торон застыл на месте.Будь он диким зверем, живущим вне мира людей, подобная рана обрекала бы егосмерти. Собственная стая рвёт ослабевшего, потому что безопасность стаи важнейжизни одного, да ещё ставшего непригодным. Симураны никогда не жили без людей,но древнее знание, доставшееся от предков-собак, вынесло Торону свой приговор.Он ждал конца.

– Я дам вам свою лодку, – продолжал хозяиндвора. – Пусть озеро отделит вас от Ирезея. Уезжайте.

– Как же мы вернём тебе лодку? – сказал Коренга.

Ему ответил жрец:

– Если мы когда-нибудь найдём эту лодку, она будетсожжена.

«Одна скверна от чужеземцев, – расслышал Коренга дотого внятно, как если бы они повторяли это вслух. – До чего же правы былидеды и отцы, соблюдавшие уединение Ирезея!..» Молодого венна, впрочем, всегоменее заботила досада огнепоклонников, он пытался привычно коснуться разумаТорона, но без толку. Торон как будто не принадлежал больше этому миру. Сменнуюрубашку Коренги, державшую поломанное крыло, быстро пропитывала кровь. Коренгане только душой – всем телом ощутил ледяную обречённость. «Неужели он… Неужелион действительно…» Что, если дело было не только в страдании, причиняемомраной? Может, ток крови уже разносил болезнь по жилам Торона, и мудрый пёспонял это прежде хозяина?..

Эория, успевшая навьючить мешок на плечи, подняла валявшийсяповодок и прицепила его к ошейнику Торона.

– Пошли, малыш.

Силы ей было не занимать. Коренга не удержался даже отмысли, что она двух таких Торонов взяла бы на руки и понесла. Поводокнатянулся, Торон не хотел двигаться с места, но, вынужденный сделать шаг,всё-таки поплёлся за Эорией к берегу. Коренга поехал следом, оглядываясь наирезейцев, заряженная праща лежала у него на коленях. Первые напавшие не успелибы до него добежать.

По счастью, спуск к озеру был не таким крутым, какдеревенская улица, тележка Коренги довольно легко его одолела. Зато лодкаоказала себя дрянной плоскодонкой, вдобавок изрядно подгнившей, – из тех,что дома у Коренги прозорливо именовали «душегубками». Пока он спускался кводе, Эория успела загнать в лодку Торона и забраться сама. Хозяин двора сплохо скрываемым ужасом смотрел, как она стояла в утлой лодчонке, легко держаравновесие и собираясь в таком положении ещё и грести. Коренга съехал в воду иподнял колёса. Кожаная лодочка закачалась на лёгкой волне.