Получив зарплату, он позвонил Любе и сказал, что хочетприехать, привезти деньги.

– Ты с ума сошел! – рассмеялась она. – Ты жепроверяешь Магаданский филиал.

– Черт, я и забыл совсем. Тогда давай встретимся.

Они встретились в метро, но вместо того, чтобы простопередать конверт с деньгами, Родислав неожиданно предложил пойти куда-нибудьпосидеть.

– Разве тебе не нужно домой? – удивилась Люба.

Он безразлично махнул рукой:

– Пойдем, выпьем кофе, поговорим.

Встреча затянулась, они говорили без умолку, Родиславухотелось поделиться с ней всем, что произошло за две недели, прожитые с Лизой.Люба не отрываясь смотрела на него и внимательно слушала о том, как проходитборьба с пьянством в рамках Министерства внутренних дел, скольких человекпоймали за распитием спиртного на рабочих местах, как их наказали, кто иззнакомых пострадал при этих рейдах, у кого с кем испортились отношения. Он дажесам не ожидал, как, оказывается, соскучился по этим разговорам.

Кофе в заведении был пристойный, а вот пирожки оказалисьужасными. Родислав надкусил один и брезгливо положил обратно на тарелку.

– Нигде не умеют печь пирожки так, как ты, –сказал он. – Я ужасно соскучился по твоей стряпне.

– Я бы пригласила тебя к себе в гости, –рассмеялась Люба, – но, увы, ты далеко. Кстати, когда ты планируешьвернуться?

– Куда?

В первый момент Родислав понял ее вопрос так, будто онаспрашивает, когда он вернется домой. И впервые в его голове мелькнула шальнаямысль о том, что, может быть, так и надо сделать. Пока не стало слишком поздно.

– Из Магадана, естественно, – спокойно ответилаЛюба. – Мне в выходные придется ехать на дачу, что-то говорить папе иЛеле. Нам с тобой этот вопрос надо решить. Для них ты пока еще в Москве, прокомандировку я наврала только Коле. Но ведь он такой непредсказуемый, он влюбой момент может заявить, что соскучился по сестре и деду, и рвануть на дачу,у него там полно друзей. И уж он-то непременно скажет, что ты в отъезде. Меня поймаютна лжи, мне придется как-то выкручиваться. Не хотелось бы, чтобы это произошлонеожиданно. Мне нужно подготовиться.

– Я не знаю, Любаша, – Родислав растерялся. –Давай скажем, что я уехал в то воскресенье, когда ты была на даче. Поздновечером. Пока ты была на даче, ты еще этого не знала, а когда приехала вМоскву, позвонила мне на работу прямо с вокзала, и я сказал тебе, что срочноулетаю. Поэтому и Кольке ты сказала, что я в командировке.

– А зачем я тебе звонила с вокзала?

– Ну, например, ты думала, что если я уже заканчиваюработу, то могу тебя подхватить на машине, и мы вместе вернемся домой.

Люба подумала немного и согласно кивнула.

– Годится. Нужно продумывать заранее все детали, а топапа непременно за что-нибудь зацепится, ты же знаешь, какой у него нюх навсякие несостыковки.

– Любаша…

– Да?

– Я хотел спросить: ты еще не начинала готовить папу иЛелю к тому, что я… Ну, в общем, ты понимаешь.

– Пока нет. Ты считаешь, что уже пора?

– Нет-нет, я просто так спросил.

Он спросил не просто так, коварная мысль о возвращении сновамелькнула в его голове. Мелькнула и тут же исчезла. О каком возвращении можетидти речь? Там Лиза, которую он безумно любит, там маленькие дети, там сын…

– Я позвоню вечером, узнаю, как Николаша, –сказал, прощаясь.

– Я буду ждать, – улыбнулась Люба. – Спасибоза деньги.

Эта встреча подействовала на Родислава как наркотик. Теперькаждый вечер он приходил с работы, наспех ужинал, чем-то механически занимался,ожидая девяти часов – времени, когда он обычно начинал звонить Любе. Но еслираньше эти звонки были связаны только с сыном, то теперь он звонил и подолгу,минут по сорок, разговаривал с ней о том, о чем привык разговаривать за всесовместно прожитые годы. Если Коли к моменту девятичасового звонка дома неоказывалось, он звонил в одиннадцать и снова долго разговаривал с женой, потомв двенадцать, потом в час ночи – и так до тех пор, пока Люба не говорила: всё,он пришел и лег спать.

Лизе это очень не нравилось. Она ревновала, в еепредставлении Родислав должен был, уйдя из семьи, обрубить все концы иокончательно порвать связь с женой и детьми. А тут он приходит с работы – иначинается бесконечный перезвон и обмен информацией. Да еще телефон уносит,чтобы она не слышала, о чем он с Любой разговаривает. Да и о чем можно так долгоразговаривать? Сын пришел – сын не пришел, вот и весь разговор, а он часами нателефоне висит.

И вообще, она довольно быстро поняла, что с Родиславом ейтрудно. Она не привыкла жить с мужчиной постоянно, у нее были только любовники,и ей казалось, что постоянная жизнь с любимым мужчиной – это такой вечныйпраздник, когда все красиво и замечательно, когда каждый день признания влюбви, цветы и много интима. А тут оказалось, что спать с Родиславом неудобно,он ворочается и занимает на неширокой кровати слишком много места, с ним тесно,и в целом жить с ним неудобно, он требует много сил, внимания и заботы. Лизавнезапно почувствовала себя закабаленной, ведь прежде никто не требовал от нее,чтобы она все делала быстро, хорошо, красиво и вкусно, а теперь от неепостоянно что-то требуют и требуют – выглаженных сорочек, постиранного белья,домашней стряпни, чистоты в ванной и на кухне. Праздник закончился в первые жедва дня, и началась тяжелая работа, у Лизы к уже имеющимся двум детямприбавился третий ребенок, которого нужно как следует кормить и за которымнужно все время ухаживать. У нее не было на это сил, и это было совсем непохоже на ту сказку, которую она сама себе нарисовала много лет назад и которуюпестовала в своем воображении, мечтая о том, как Родислав наконец разведется иженится на ней. И, кроме всего прочего, оказалось, что секса в их жизни нетолько не стало больше, но он стал еще более редким, чем когда Родиславприезжал к Лизе как к любовнице. Сама Лиза теперь гораздо больше уставала ипочти никогда не проявляла инициативу, а Родислав так переживал из-за сына итак поздно ложился, что уже было не до любви.

Однажды она не выдержала.

– Ну что ты так бесишься из-за Коли? Чего ты звонишьпостоянно, как будто чем-то можешь помочь? Или что, если он не придет ночевать,ты пойдешь по всем притонам его искать?

– И пойду, – ответил Родислав. – Если надо –буду и по притонам ходить, и по больницам его искать. И Любе буду звонить, иуспокаивать ее, и поддерживать, потому что он – мой сын, а она – моя жена, с которойя прожил двадцать один год, она – мать моего сына, и Колька – наша общая с нейбеда, наш общий крест, и нести его мы будем вместе.

– Если она твоя жена и у вас с ней все общее, тогда чтоже у нас с тобой? Ну, ответь, у нас-то с тобой что? У нас дети не общие? И тыне собираешься на мне жениться?