– А Лариса с бабкой? Они же повиснут на одной тебе, какты будешь справляться?

– Ну как… Как-нибудь. Деньгами им помогу, посылку взону помогу собрать, да и со всем остальным справлюсь. Ну и на тебя, конечно, янадеюсь, ты же поможешь, если будет надо, правда?

– Конечно, конечно, – торопливо заговорилРодислав. – Я вас не брошу, я буду делать все, что нужно… Это такнеожиданно – то, что ты сказала. Ты действительно не возражаешь, если я уйду кЛизе?

– Родинька, я просто не вижу для тебя другого выхода. Яже вижу, что ты не можешь быть счастлив здесь, с нами, что ты рвешься туда. Вконце концов, она столько лет тебя ждала, она родила тебе двоих детей, их нужнорастить, воспитывать, Лизе одной будет трудно, а своих мы, считай, ужевырастили. Мы пока никому ничего не будем говорить, если папа обнаружитслучайно, что тебя нет, скажу, что ты в длительной командировке, он не станетпроверять, слава богу, что на даче нет телефона.

– А если все-таки проверит?

– Родик, чтобы проверить, нужно как минимум вернуться вМоскву за записной книжкой, у папы всегда была отвратительная память на номерателефонов. А даже если он и помнит какой-то номер, то ему нужно или на почтуидти и заказывать разговор, или идти в милицию, где ему по старой памятиразрешат позвонить в город. И для чего? Чтобы проверить, действительно ли егозять уехал в командировку? С какой стати? Мы с тобой никогда не давали емуповода сомневаться в наших словах.

– Думаешь, обойдется? – осторожно переспросилРодислав.

– Уверена. Для нас с тобой главное – выиграть время,чтобы подготовить папу и Лелю, нельзя огорошивать их этой новостью внезапно, упапы может случиться гипертонический криз, а у Лельки – очередная депрессия.Так вот, я совершенно уверена, что ничего внезапного произойти не может. Апостепенно я их обоих подготовлю. Да не бери в голову, Родинька, это мояпроблема, я справлюсь. Хочешь, я помогу тебе собраться?

Он внимательно посмотрел на нее.

– Люба, ты это серьезно? Ты не шутишь? Ты действительноготова меня отпустить?

Она не была готова. Больше всего на свете ей хотелось, чтобыон сейчас встал и сказал: я никуда не поеду, я не могу жить без вас, без моейсемьи, я не хочу уходить. Но в то же время Люба отчетливо понимала, что насамом деле Родислав хочет уйти, просто у него не хватает душевных сил принятьэто решение и осуществить его. Она точно знала, каких слов он от нее ждет, ивсе эти слова она мужественно произнесла, хотя трудно даже представить, чего ейэто стоило. Она же настоящий друг, самый лучший, самый верный и самый надежный,так сам Родислав ей когда-то сказал, и Тамара тоже это говорила, и Люба простоне может не оправдать возложенных на нее надежд.

– Я готова, Родинька, – выдохнула она. – Яхочу, чтобы ты был счастлив. Если для этого тебе нужно уйти – иди. За нас неволнуйся. И ты всегда можешь приходить сюда, здесь тебе всегда будут рады, и вприхожей всегда будут стоять твои тапочки.

Он помолчал немного.

– Я сейчас позвоню Лизе, скажу, чтобы не ждала менясегодня.

– Как?!

«Господи, неужели ты услышал мои молитвы? Неужели он сейчасскажет, что не может без нас, без своей семьи, что он останется с нами?» Нонадежда тотчас же рухнула.

– Сегодня я останусь, соберу вещи. А завтра поеду кней. Если ты не передумаешь.

– Я не передумаю. Давай начнем собираться, уже оченьпоздно, а завтра нам с тобой на работу.

– Ну ты смотри, что она творит! Что она творит! –восклицал Камень. – Это же уму непостижимо! Приняла за него решение, тосамое, которое он так сам хотел принять, но не мог, мужества не хватало,сказала за него все нужные слова, нашла за него все аргументы. А он и рад.

– Не смей ее осуждать! – грозно крикнулВорон. – Она его любит. Любит по-настоящему!

– Да не любит она, а болеет им. Кстати, Люба сама так исказала своей сестре, мол, у нее не любовь, а болезнь.

– Настоящая любовь всегда как болезнь, – сознанием дела объявил Ворон.

– Да? – удивился Камень. – А я, грешнымделом, думал, что любовь – это праздник.

– Много ты понимаешь, жалкий кусок скалы,галька-переросток!

– Ну и ладно, пусть я ничего не понимаю. Но ты заметил,как умно Люба построила разговор?

– Ничего она не строила! – возмутилсяВорон. – Она искренне говорила то, что думала. Что ты из моей Любочкикакую-то интриганку делаешь!

– Слушай, ну нельзя же в твоем возрасте быть такимнаивным, – укоризненно произнес Камень. – Что значит – она говорилато, что думала? Не думала она ничего такого. Она говорила то, что Родиславхотел от нее услышать. Она всю жизнь так поступала. Он еще подумать не успеет,а она уже говорит. Поэтому ему с ней так хорошо, ни о чем беспокоиться ненужно, она сама за него и подумает, и скажет, и сделает. Ловко устроился. А онапод его дудку пляшет.

– Она его любит, – упорствовал Ворон.

– Да любит, любит, я же не спорю. Только обративнимание, как она разговор построила: не волнуйся, дескать, милый, я со всемитрудностями сама управлюсь, и тут же весь перечень трудностей перед ним ивыложила. Мол, не забывай, с какими проблемами ты меня оставляешь. Добрая-тоона добрая, но не без лукавства.

– Не смей! – взвился Ворон. – Я не позволюпорочить доброе имя моей Любы.

– А я и не порочу ничего, я только констатирую, –отпарировал Камень. – Люба же у нас женщина интуитивная, она мало чтоделает осознанно, по расчету, она подсознательно чувствует, чего от нее ждут, иименно это и делает. А лукавство – это естественная защита сознания отпроизвола подсознания. Сознание Любу пытается защитить, заставить хоть как-тоблюсти собственные интересы, а не только интересы окружающих. Ты не отлынивай,рассказывай, чего дальше было. Ушел Родислав?

– Ушел. Ночь дома проспал, утром отнес в машину чемодани после работы поехал уже к Лизе насовсем. Она так счастлива была! Ждала его,ужин какой-то приготовила, стол накрыла, свечи зажгла, Дениса пораньше уложила,Дашка в садике на пятидневке, в общем, они провели чудесный вечер и чудеснуюночь. У обоих возникло ощущение, что вот оно, то самое счастье, к которому обастолько лет стремились! И ночь они провели восхитительную, Родиславпочувствовал себя снова молодым, красивым, желанным, сексуально могучим, он былв ударе, Лиза тоже постаралась. Все это очень было похоже на те времена, когдаих роман был в самом расцвете. А потом началось.

– Что началось?

– Ну, что всегда начинается. Быт. Квартирка маленькая,хрущевка… впрочем, ты не знаешь, что это такое. Короче, маленькая и неудобная,одна комната проходная, вторая – за ней, у них это называется «запроходная»,кухня крошечная, туалет с ванной совмещен, то есть если кто-то моется, тодругой в туалет уже не может сходить.