Мыш высунул нос из-за пазухи, понюхал сырой воздух и сноваспрятался в привычное тепло – досыпать. Рядом с крыльцом был просторный навес,устроенный нарочно затем, чтобы в непогоду ставить коней. Волкодав обтёрблагодарно фыркавшего Серка, криво усмехаясь бесстыдной, неизвестно откудавзявшейся мысли. Не умела пёсья нога на блюде лежать…

Братья Лихие неслышно возникли из-за угла и стали тихо-тихокрасться к нему, хоронясь в глубоких потёмках.

– Утро доброе, – негромко сказал им Волкодав.

Из темноты долетел слитный вздох, и братья подошли, уже нетаясь.

– Как заметил-то?.. – спросил Лихослав. Редкоеутро они не задавали Волкодаву этого вопроса. Тайком подойти к нему былобезнадёжной затеей, но упорные близнецы не оставляли попыток.

– Я вижу в темноте, – сказал венн.

– Научишь? – сразу спросил Лихослав. Он былстаршим из двоих и нравом побойчее.

Рассудительный Лихобор толкнул брата в бок локтем:

– Ты что, с этим только родиться…

– Я в руднике научился, – сказал Волкодав. –Привык в темноте.

К его ужасу, близнецы переглянулись чуть ли не с завистью.Оба были принаряжены. Когда они вывели коней, те оказались вычищены так, словнобратьям предстояло красоваться на них посреди торга, а не скакать по грязи.Первый раз – всегда первый раз, что там ни говори. Первая любовь, первый бой…первая поездка в свите кнесинки… Хочешь, не хочешь – запомнится на всю жизнь.

Большак на подступах к городу давно уже собиралисьзамостить, да не деревянными брёвнами, как было принято у сольвеннов, а камнем,по-нарлакски. Все сходились на том, что камень не скоро расплющится подколёсами повозок и подкованными копытами коней и уж точно не будет каждую веснуи каждую осень расползаться непролазным болотом. Не было согласия лишь в том,кому расстёгивать на общее дело мошну. И потому хорошее общее дело, какводится, не двигалось с места.

Дорога сперва вела вдоль Светыни, потом свернула на юг, мимоТуманной Скалы, утопавшей в низких облаках, и лошади сразу пошли легче. Повелиморскому тракту до сих пор ездило не так уж много народа, а значит, и грязиособой здесь пока не было. Пока. Если всё пойдёт так, как задумывали кнес,дружина и премудрые галирадские старцы, – станет Галирад ещё однимиморскими воротами Велимора. Тогда-то повозки по этой дороге покатятся однавперёд другой. И, может, сыщутся наконец денежки на каменную мостовую. Еслитолько опять что-нибудь не помешает…

Кнесинка Елень жадно смотрела вперёд, и Волкодав видел, чтоона сильно волновалась. Вот-вот покажется из тумана знакомый стяг – белаяптица, мчащаяся по алому полю, – и отец-государь прижмёт к сердцукрасавицу дочь, с самого начала весны соблюдавшую для него город. Что жразумная кнесинка трепетала, словно мальчишка перед Посвящением в мужчины?Боялась, кнес не похвалит?.. За что?..

– Увидишь их, госпожа, не скачи сразу вперёд, –предупредил её Волкодав, когда садились на лошадей. – Только если отцаузнаешь доподлинно. Мало ли…

– Ишь, раскомандовался, совсем стыд потерял!.. –тут же заворчала Хайгал. Волкодав не стал отвечать, да и что ответишь вреднойстарухе, но кнесинка согласилась неожиданно кротко:

– Как скажешь…

Вместе с нею встречать вождя ехал со своими отрокамиЛучезар. Отроки, сидевшие на крепких и быстрых конях, рассыпались далеко вперёдпо дороге – высматривать передовых всадников кнеса. Сам Лучезар ехал подле«сестры» и вначале всё пристраивался по правую руку, тесня конём Волкодава, нокнесинка велела ему занять место слева, и ослушаться боярин не посмел, хотя ирассердился. А Волкодав на сей раз встал чуть впереди. Он ехал, откинув наспину плотный рогожный капюшон и чувствуя, как под одеждой расползаетсясырость. Он не оглядывался на близнецов, чьи кони рысили позади Снежинки. А чтооглядываться. Каждый из троих до последнего движения знал, как в случае чегопоступать.

Кнесинка молчала, съёжившись под плащом из дублёной кожи, непропускавшим дождь. Словно не отца любимого едет встречать, подумалосьВолкодаву, а… Чего-то она ждала от этой встречи, чего-то не особеннорадостного. Э, осенило его вдруг, да уж не просватал ли её многодумныйродитель?.. То-то она взялась выспрашивать, как и что с этим у веннов и бываетли, чтобы за нелюбимого… Такое на ум взбрести может, только если самой вот-вотпредстоит. Ну как есть просватал! За кого-нибудь из нарочитых мужей Велимора, идогадай милостивая Хозяйка Судеб, чтобы не был вовсе уж старым, злым ипротивным…

Волкодаву стало жаль кнесинку, которую он не то что выручитьиз этой беды – даже и словом разумным утешить не мог. Ещё он подумал о том, кток кому, если всё действительно так, жить переедет. Кнесинка в Велимор? Илизнатный жених – к новой родне и новым союзникам?.. И, если переезжать выпадеткнесинке, пожелает ли она взять его, Волкодава, с собой? И что тогда делатьТилорну, Ниилит, Эвриху и деду Вароху с внучком Зуйко?..

Вот так, усмехнулся он про себя. Ни они без меня, ни я безних. Семья. Моя семья…

И тут из-за серой завесы дождя, ослабленный расстоянием, ноясный и звонкий, долетел голос рога.

Елень Глуздовна, понятное дело, вмиг позабыла все обещания иударила пятками кобылицу. Волкодав, нарочно ради этого державшийся чутьвпереди, перехватил поводья. И не выпустил даже тогда, когда из мокрой мглывынырнул растрёпанный отрок:

– Кнес!.. Кнес едет, сам видел!.. Да вон ужепоказались…

Сквозь пелену дождя и вправду можно было разглядеть силуэтывсадников. Слышался смех, радостные голоса.

– Догоняй, сестра! – боярин Лучезар послал вперёджеребца и ускакал по травянистой дороге.

– Ты уже слышишь голос отца, госпожа? – спросилВолкодав.

Кнесинка Елень только кивнула в ответ. Она смотрела наВолкодава с каким-то чуть ли не отчаянием. Так, словно не хотела, чтобы он еёотпускал. Венн убрал руку с поводьев и сказал:

– Поедем, госпожа.

Снежинка под ней танцевала, просилась скакать следом завсеми. Кнесинка решилась, дала ей волю, и кобылица, резво взяв с места,полетела вперёд.

Наверное, Елень Глуздовна действительно удалась в мать.Невысокий широкоплечий мужчина, отечески обнимавший её, был темноволос икудряв. Единственное, что у него было общего с дочерью, это серые, родниковойчистоты глаза. Кнесинка взахлёб плакала и прижималась к его груди, нимало незаботясь о том, что кожаный плащ распахнулся и холодный дождь вовсю кропил зелёныеклетки понёвы.

– …А уж отощала-то, отощала, одни косточки! Без отцаникак совсем есть перестала? Я-то считал, только в Велиморе красавицы тощими дабледными стараются быть, думал, наши умней… Ан и ты туда же! – скрываядрожь в голосе, ласково выговаривал кнес. Потом посмотрел поверх головы дочерии встретился взглядами с Волкодавом, державшимся в двух шагах. Венн молчапоклонился ему. Глузд Несмеянович внимательно оглядел нового человека илегонько тряхнул дочь за плечо: – А это ещё кто при тебе? Не припомнютакого…