и мужики с интересом смотрели на неожиданных Тимофея и Настю. Та тоже вышла, кутаясь в шкуру тюленя.

— Ну и дела! — воскликнул один из мужиков. — Каким чином тут оказались?

— Буря выкинула нашу лодку на этот берег. Ещё летом… — ответил Тимофей и жадно рассматривал в темноте обоз и мужиков.

— Как же вы тут жили одни? Чем живот набивали?

— Так и жили, мужики. Питались, чем Бог пошлёт, да вот тюленя иногда удавалось добыть. Травку дочка собирала. А теперь и вовсе отощали. Лёд нечем пробить и с рыбой стадо совсем плохо. Оголодали мы совсем, мужики. Может, поддержите бедных?

— Куда мы денемся, Тимофей! — голос принадлежал первому мужику. — Место для нас осталось? Устали мы с дороги. Завтра всё уладим и договоримся. Меня зовут Сидором. Я главный артели. Ивашка, дай бедолагам каравай хлеба! Чай полгода не едали его. Пусть подкрепятся пока. А мы спать, и до утра нас не беспокоить!

Сидор по-хозяйски осмотрел избу. Мужики тем временем распрягали коней, задавали им корм и укладывали вещи у избы. Всё торопились отдохнуть с дороги.

Утром встали поздно и первым делом рассмотрели Настю. Та испуганно поглядывала на мужиков, переглядывалась с отцом. А Сидор, мужик ещё молодой и крепкий, оглядев Настю, успокоил её:

— Ты, девка, наших не бойся. Не тронут. У всех семьи, а я ещё холост. Батька ещё не подыскал мне невесту. Так что старайся, может, и ты пригодишься. Сколько тебе годков будет?

— Ей ещё пятнадцать, господин, — опередил Тимофей. — Рано ещё невеститься.

— Там видно будет. Что-то у тебя морда не русская вроде бы.

— Есть маленько, — ответил Тимофей. — Татарская кровь ещё видна. По матери…

— А где ж мать будет? Утонула в бурю?

— Умерла ещё давно. Дочке было лет девять. В тайге дело было.

— Ого! Издалека, значит?

— Издалека. Сам я на полночи жил с родными. Да вот занесло сюда. Судьба-то нас не спрашивает. Из Дербента бежали с дочкой. Да не судилось… Так-то…

— Ладно, живите. Отъедайтесь, потом поработаете с нами. Мы тут с месяц будем промышлять тюленя. Так и отработаете харчи и жилье, ха-ха!

Отец с Настей переглянулись, Тимофей согласно кивнул, заметив:

— Мы работы не боимся, Сидор. Отработаем, куда деться. А вы не из Астрахани?

— Нет, Тимофей. До Астрахани ещё почти сотня вёрст. Но туда часто ходим водой. Коль будет охота, то держись меня. Помогу…

Через три дня Тимофей тоже стал помогать в промысле. Каждый день артель отправлялась на промысел, вечером привозили туши битых тюленей. Настя с ужасом осматривала зверей, боясь там увидеть Тюлю. Пока ничего не узнавала. Но страх не покидал её. Да и узнать разбитые морды было трудно.

Мужики споро разделывали туши. Сало потом вытопят и продадут купцам. Шкуры тоже выделают, те пойдут на базар. Мясом питались, лишнее выбрасывали тем же тюленям, что ещё были живы. Да и рыбы без жратвы не оставались.

Так в заботах и трудах промелькнул месяц. Повеяло теплом, и Сидор заторопился с возвращением. Ивашка тоже беспокоился.

— Как бы с полудня тепло не нагнало, — опасался он. — Лёд и так не слишком крепкий. Поспешить бы…

— Завтра выезжаем, — отозвался Сидор. — Ты прав, Ивашка. Лёд может подвести. Жердей побольше наготовить стоит. А то тоже работа долгая.

Ночью ударил мороз, мужики обрадовались. Лёд укрепится. Ещё в темноте обоз, тяжело груженный, тронулся на полночь. Тимофей уже всё знал о дорогах, о пути, и с нетерпением дожидался его окончания. Настя чутко прислушивалась к разговорам, и тоже с волнением ожидала встречи с новым для неё миром русского поселения или даже Астрахани. Сейчас она уже побаивалась всего этого. И Сидора тоже побаивалась. От неё не укрылось, что этот мужик поглядывал на неё заинтересованно и вполне откровенно. Но обещание выполнил, её никто не трогал. Даже с уважением отнеслись, видя её работу и усердие. Удивлялись её выносливости и силе.

Восемь саней спешно двигались по льду моря. Иногда он не вызывал уверенности. Но мороз стоял довольно крепкий, и мужики надеялись успешно вернуться в родное село в одном из рукавов Волги. Около двухсот вёрст пути Сидор рассчитывал пройти за неделю или чуть больше.

Всё же прибыли в деревню Сидора позже. В пути пришлось почти на день задержаться. Одни сани проломили лёд и едва не ушли под воду, хлынувшую из пролома. С трудом спасли груз и лошадь с санями. Но день потеряли.

— Вот наше село, — указал Сидор на довольно высокий берег протоки, покрытой ещё крепким льдом. — Ещё четверть часа — и мы дома! Слава Богу! — все перекрестились и воздали молитвы в небеса. Их примеру последовал и Тимофей. Настя оставалась задумчивой и лишь с интересом следила, как приближается село. Там уже их заметили, несколько баб и мужиков спускались к протоке. Мальчишки с воплями неслись впереди. Спешили первыми узнать результаты промысла. Скупые приветствия сменились требованием баньки и обеда.

Сидор тут же познакомил Тимофея с отцом. То был мужик довольно старый, но бодрый. Колючие глаза тотчас уставились на прибывших чужаков. Сказал спокойно:

— Ну что ж. Дело житейское. С помощью Господа устроим прибывших. Божье это дело. Ивашка, устрой их у Устиньи. Она одна и тесно не будет.

Иван без охоты повёл гостей к Устинье. Баба она была в годах, молча прошла в избу и указала на печь. Молвила басом:

— Пока тут будете спать. Потом сами посмотрите. Девку как звать?

Отец с дочерью назвали себя, поблагодарили и осмотрелись. Изба оказалась довольно большая. Тимофей спросил скромно:

— А что, Устинья, мужа у тебя нет? А дети?

— Муж погиб два года, почитай, назад. Дети в Астрахань перебрались. Два сына. Дочь вышла замуж и живёт отдельно с мужем. Тут же, почти рядом. Платить будете или работой отдарите?

— Платить нечем, Устинья, а работы не боимся. Всё сделаем по требованию, — Тимофей поклонился и толкнул дочь в спину.

Работы оказалось много, но это не страшило гостей. Жратва стала приличной и забот пока никаких. Лишь молодые парии заглядывались на Настю, и та ломала голову — что так притягивает парней к её особе? Сама она считала себя серой и незаметной и не могла понять такого внимания к себе.

— Тятя, можно спросить у тебя?

— Что тебя беспокоит, дочка? — с готовностью откликнулся отец. — Спрашивай.

— Не могу понять, что молодых ребят тянет ко мне? Стыдно ведь…

— Ну-у-у, — протянул Тимофей. — Стыда тут нет никакого, Настя. А ответить тебе и я не смогу сейчас.

— А когда сможешь? Что мешает?

— Завтра обязательно скажу. А пока не ломай себе голову такими