По прошествии недели дочь с отцом уже достаточно освоились с городом. Тимофей всё присматривался к людям торговым, купцам, мечтая завести знакомства и с их помощью начать собственное торговое дело. Часто сидел в кабаках и прислушивался к разговорам соседей.

Жили пока на постоялом дворе, но приоделись с дочкой. Этого требовали предстоящие дела. Одновременно искали подходящее жилье. Дешёвое и поближе к домам богатого люда. Пока ничего подходящего не находилось.

— Тятя, как долго ты намерен заниматься поисками? — спросила дочь поздно вечером при лучине. — Не слишком ли затягивается это у нас?

— Ничего сразу не получается, Настя, — серьёзно ответил Тимофей. — Мы ещё плохо узнали возможности устроить свою жизнь. Я вот подумал, что стоит попытать рыбаков. Думается, что их можно собрать в артель и заняться рыбным промыслом.

— Тут их и так много, — с сомнением ответила дочь. — Сможешь ли ты устоять против уже имеющихся артелей? Новичков завсегда плохо принимают.

— Потому и стоит поглядеть, что тут с этим и как. Завтра и начну. А ты тут сама поживёшь несколько дней. Особо не шляйся. Береги себя.

Настя кивнула, а по её лицу отец понял, что девка побаивается. Промолчала, понимая важность отцовской заботы.

Тимофей вынужден был сильно задержаться. Дело оказалось сложнее, чем он гадал. Как и предрекала Настя, промышленные без охоты расставались со своими тайнами, многие пугали трудностями. Лишь рыбаки могли себе позволить откровенные разговоры, именно от них Тимофей узнал самое главное о рыбном промысле.

Потому вернулся домой через неделю. Настя встретила отца осуждающим взглядом. Тот тут же стал оправдываться и поведал о результатах поисков работы.

— Так получилось, Настенька, — говорил отец, гладя по её гладко причёсанной голове. — Слишком трудное и долгое дело оказалось. Пришлось потратиться изрядно. У тебя всё в порядке?

— В порядке, да я сильно переживала, тятя! Обещал скоро. Ладно уж, рассказывай подробнее. Мне же интересно.

— Узнал, что дело трудное, но можно браться. Понял, что для начала стоит поглубже запрятать свою жадность. Буду платить работным людям больше. Доход уменьшится, зато будут людишки добросовестные. Для начала это очень важно.

— А старые промышленные не окрысятся на тебя? — усомнилась Настя.

— Как без этого, дочка? Обязательно! Да мы не станем сильно большое дело заводить. Пусть думают, что на большее мы не способны. Постепенно расширимся. Пока и малым удовлетворимся. Лишь бы на жизнь хватало. Две лодки вполне нас с тобой устроят. А через год посмотрим, как дела пойдут.

— Слыхала разговор, тятя. Мужики говорили, что их, промышленных, сильно власти прижимают. Податями разоряют. Разными бумагами стращают. Как с этим будешь справляться? Ты ведь читать не умеешь! А писать и того труднее, как я узнала.

— Тут ты, доченька, не права. Твой батька читает отменно. Не одну книгу в своё время прочитал. С письмом похуже, но тоже могу. Я ведь в монастыре жил год. Там научился. Не хотелось, да пришлось. Стало быть, и такое может пригодиться в жизни. Правда, вспомнить многое надо. Но то дело наживное. Не заново учиться.

— А читать на самом деле так трудно научиться? — Настя вопросительно расширила глаза. — Я бы хотела попробовать.

— Тебе такое к чему? — удивился отец. — Женщинам то без надобности. Редко какая из них осилит ту науку.

— Я ведь настырная, тятя. Научишь?

— Глупости то, дочка. Много надо будет запоминать. Осилишь ли?

— А что мне тогда делать? Одним хозяйством заниматься? Прошу тебя!

— Ладно, посмотрим. Заладила! — недовольно закончил Тимофей.

Ещё не заснув, Тимофей всё же улыбнулся, вспомнив разговор с дочкой. Как ни верти, а приятно слышать такое от девки, его дочке. Да и мне стоит всё вспомнить.

С этим он заснул и снов не видел. Устал за неделю.

Однако дела навалились сразу и времени для обучения дочки у Тимофея не находилось. Если не считать, что она сама частенько спрашивала о буквах, тыча в книгу пальцем и спрашивая название и произношение букв. Тимофей отмахивался, говорил быстро, и тем заканчивал обучение.

А к середине лета у Тимофея появились две лодки и пять работных рыбака. Дело пошло, а сам делец уже занимался сбытом улова и заготовкой икры. Жили очень скромно. Тратить опасались. Работным людям надо было платить, сборщикам податей хабаря давать, а с деньгами было в обрез, и их стоило беречь. Тем более, что неизвестно как ещё с доходом будет. Всё это сильно волновало Тимофея и настроение его часто случалось пасмурным. В такие дни Настя старалась ему не докучать глупостями и мелочами жизни.

Тимофей скоро понял, что затеянное дело слишком трудно, а опыта у него мало. С ужасом ждал осень, когда можно будет подсчитать затраты и доход, если будет.

Поздней осенью Тимофей с мрачным лицом вынужден поведать дочке печальные итоги прошедшего сезона.

— Все деньги потратили, дочка. Осталось совсем ничего. Как начнём промысел?

— На жизнь хоть хватит? — испуганно спросила Настя.

— На жизнь хватит, — уверенно ответил отец. — Но тоже надо без лишних трат. Хорошо, что ты у меня не требовательная девочка. Умеешь сохранять добро. Надо тебе состоятельного жениха искать.

— Это так необходимо? — испугалась Настя.

— А как же? Да и ты уже вошла в возраст. А пока найдётся, пока то да се — и совсем пора будет. Да ты что-то не рада, вижу?

— Не рада, тятя. Боязно мне такое принять на себя.

— Всем боязно бывает, — возразил отец. — Да как можно без семьи? Вот и я подумываю себе жену подыскать. Сколько можно бобылём ходить? Думаю, что через год у нас дела пойдут лучше, и к этому времени можно всё устроить. Вместе и свадьбу сыграем. Всё дешевле станет.

— Значит, тятя, ты моего желания учитывать не хочешь? — Настя не смотрела на отца. В её поведении сквозила неприязнь и сопротивление. Но только на вид. Сама она тоже понимала необходимость такого шага для семьи, для дела, что начал отец. А сердце колотилось в тревоге и страхе. Тут же в памяти всплыли картины насилия, и протест был готов вырваться наружу. Сдержалась. Подумала, что до этого ещё далеко, и всё может случиться не по плану или желанию.

— Хотелось бы, Настенька, да жить как-то надо. А ты девка заметная. Может, сама что подыщешь себе. Год впереди ещё.

Настя не отозвалась, а Тимофей погрустнел. Так не хотелось насиловать любимую доченьку. Посчитал за лучшее пока не настаивать. Время само может многое изменить. Решил ждать и надеяться, что с Настей всё уладится к лучшему.

Все же работники его были довольны