— Тятя ко мне очень добро относится. Мы любим друг друга. Он редко ругается.

Они неторопливо в молчании шли рядом и оба были довольны. Но лишь потом Настя вдруг ощутила отсутствие страха быть с мужчиной. А сейчас ничего такого у неё в голове не возникло.

В молчании дошли до её дома. Она взглянула на него и глаза чуть улыбались.

— Я дома, — сказала Настя. — До свидания, молодец Кирилл, — и глаза с губами выдали её удовольствие. Он это заметил и лицо его оживилось. Хотел что-то сказать, но Настя шмыгнула в калитку и прикрыла её. В груди яростно колотилось сердце, мешало осмыслить свои чувства, а мысли просто путались. Порадовалась, что отца дома не оказалось.

С крыльца оглянулась на калитку. Кирилл стоял на месте и наблюдал в щели за нею. Настя чуть не ахнула, когда заметила, как мимо прошла какая-то женщина. Под ногами у неё шуршал подтаявший снег. Настя поспешила в дом и прижалась спиной к двери. В висках стучало, дыхание участилось от волнения. Страх всё же вернулся к ней. И настроение сразу упало. Что-то непонятное угнездилось в груди.

Зато смутно подумала про отца. Что она ему скажет? И нужно ли говорить? И сама себе ответила, что просто необходимо. Была уверена, что он одобрит её выбор. Её ли? Додумать желания не было. Она бросила корзину, сняла верхнюю одежду и упала на топчан, предаваясь нахлынувшим мыслям и чувствам. На душе было тревожно, томление то накатывало, то оставляло.

Надо было браться за работу по дому. Желания и сил вдруг оказалось мало. Пришлось заставить себя. Отец скоро мог прийти, а обеда ещё нет.

Тимофей сразу заметил странность в лице дочери. Присмотрелся, спросил:

— Что, на базаре что случилось? Или ещё чего?

— Случилось, — потупилась Настя. А краска на лице выдала её с головой. Уж Тимофей знал свою дочь основательно. — Меня провожал сын купца Котельникова. Давно на базаре меня высматривал.

— Что с того? Тебе он понравился?

— Понравился. Молодой, симпатичный и стеснительный. Так мне показался.

— Ты серьёзно о нём думаешь? Он что-то говорил тебе?

— Сказал, что я ему очень нравлюсь.

— И ты раскисла?

— Наверное, — созналась дочка. — Он очень симпатичный. И наглости в нём не видно. Он обязательно будет приходить. Хорошо бы тебе его глянуть, тятя. А то я легко могу ошибиться в нём.

— Это ты-то?! — усмехнулся отец. — Ты ведь почти всегда готова подслушать его мысли. Не полностью, но вообще…

— Тут сложнее, тятя. Тут голова слабо работает. А на одних чувствах далеко не уедешь. Сам должен знать, как мы дуреем от чувств, — заметила Настя и опустила голову. Столько наговорила и кому? Отцу! Что он подумает обо мне? Такие мысли уже блуждали в голове, и от них становилось тревожно. — Удобно ли такое для меня? Да и он не простой парень. Ещё заметит.

— Разве он знает тебя? Мы здесь не так давно. Да и кто мы, чтобы нас многие знали в городе? Смело иди на базар и смотри. Обязательно придёт. Тогда и посмотришь. Потом мне скажешь своё мнение. Тоже интересно будет.

Тимофей так ничего и не сказал дочке о Кирилле. Лишь заметил с уверенностью:

— Парень смазливый. Тут ничего не возразишь. Вроде скромный, как и говорила. Да это ещё ничего не значит. Всё решает отец. А тут всегда будет угроза отказа.

— Так и я думаю, — согласилась Настя. — А Кирилл вряд ли сможет убедить отца.

— Тогда ты, дочка, не очень-то надежду питай на того парня. А то переживать будешь сильнее. Пусть вначале даст тебе надежду и докажет, что то не только надежда, но и что-то посущественнее. Во всяком случае, попытку стоит сделать.

Но прошла весна, а почти ничего у Насти с Кириллом не прояснилось. Он так и не познакомил её с отцом и матерью. Настя уже теряла терпение, и умоляла устроить знакомство. Кирилл не осмеливался.

— Ты должен понимать, что нам предлагать себя в родственники негоже. Кто мы такие? Он нас и слушать не станет. Тут всё зависит от тебя. Как ты поговоришь и убедишь отца. А мать как на это смотрит? Говорил ей про меня?

Кирилл вздохнул. Настя поняла, что тот ничего не может устроить. Тогда она стала просить Кирилла пригласить мать на базар глянуть на её мордашку и оценить. Надеяться на отца было безнадёжно.

— Он у тебя старый или не очень? — спросила Настя.

— Ему сорок четыре года. Ещё молодой. Рано женился.

— Тем более будет легче его уговорить посетить базар. Вдруг я ему понравлюсь?

— Я попробую уговорить под каким-нибудь предлогом. Потом и на тебя обращу их внимание.

— Или они не посещают базары?

— Не могу сказать. Что им делать тут? хотя иногда случается… Ходит сюда только кухарка за продуктами для стола.

— Поговори с кухаркой и постарайся направить её внимание на меня. Хотя я точно знаю, что она у меня должна была покупать селёдку. Спроси, вдруг запомнила.

— Что это даст? — не сдавался Кирилл. — Разве она сможет убедить отца?

— Не убедит, так заронит что-то хорошее в их головы. И то благо. На многое нам трудно рассчитывать. А ты убийственно удивляешь меня, Кирюша, — строго глянула на молодого купца. — С такой нерешительностью как ты собираешься принять отцовское дело! Ты подумай над моими словами.

— Тебе сколько лет, Настя? — с обидой в голосе, спросил юный купец. — Говоришь, как умудрённая опытом бабка лет за пятьдесят!

— Жизнь заставляла выкручиваться, милый Кирюша. Вот и на базаре я умудряюсь зарабатывать, как отец на рыбной ловле. Только успевает поставлять сельдь. Значит, у меня к этому какой-то дар имеется. И не только в торговле, — заметила она с лукавым блеском глаз. — Или ты ещё не заметил?

— Я только заметил, что ты довольно весёлая девушка, и не склонна к упадку настроения. Твой отец такой же?

— Нет, конечно, но тоже что-то такое же имеет. Он у меня совсем без злости. С ним мне легко и спокойно. Всегда готов поддержать даже вопреки обычаю.

— Слушай! Нам, вернее мне, наш батюшка как-то намекал, что ты слабо посещаешь церковь. С чего бы такое у такой молодой?

— Так я в тайге жила и воспитывалась. Там никого из попов и близко не было. Вот привычки и не получилось. А если по секрету, то я мало верю во всё эти религии. Жила почти без них и ничего не случилось. Ты знаешь, я со зверями дружбу водила в тайге.