эту часть тела смотрит изнутри, из стульчака. Вот что такое ваше искусство – ему не хватает доски от стульчака, с круглой прорезью, вот чего не хватает. И вот ваша позиция, товарищ Неизвестный, вы в стульчаке сидите!» (Ромм: 129). А Вознесенский прославил фронтовика и кавалера высоко чтимой медали «За отвагу» Неизвестного в ст-нии 1964 г. «Неизвестный – реквием в двух шагах, с эпилогом». Скульптор эмигрировал в США в 1976 г. Могилу Хрущева на Новодевичьем кладбище украшает памятник, выполненный им.

Жаркие споры до рассвета (в том числе об искусстве), о которых идет речь во втором стихе, – общее место «романтического» советского искусства не только оттепели, но и более раннего времени, в частности «поэтов-ифлийцев». Ср., например, в неоконченной поэме погибшего на войне М. Кульчицкого «На правах рукописи» (1940): «Навылет споря до рассвета: / Фет, Пастернак, Багрицкий, Блок…» (Кульчицкий: 101). Также ср. в ст-нии В. Лебедева-Кумача «Комсомольский билет» (1940): «Комсомольские жаркие споры. / Вечеринки, собранья и ночи без сна» (Лебедев-Кумач: 99).

В четвертом комментируемом стихе иронически переосмысляется припев уже упоминавшегося нами советского шлягера «А у нас во дворе» (1962, муз. А. Островского, сл. Л. Ошанина):

Я гляжу ей вслед:

Ничего в ней нет.

А я все гляжу,

Глаз не отвожу…

(Русские советские песни: 323)

Спор «мальчиков» в программном оттепельном фильме «Застава Ильича»

Номинации (чаще всего – коллективные) «мальчики» и «девочки» следует считать сигнатурой шестидесятнической речи. Нарочитая инфантилизация вовсе не была попыткой представить героев не способными отвечать за свои дела и поступки, за ней стояло отрицание официальности сталинской концепции «советской молодежи», введение важной ноты интимности, кружковой (школьной, дворовой, дружеской) близости. Это слово также было опробовано уже ифлийцами военного поколения:

Есть в наших днях такая точность,

Что мальчики иных веков,

Наверно, будут плакать ночью

О времени большевиков.

(Коган: 308)

Заставляющие вспомнить о «русских мальчиках» Достоевского, «мальчики» и «девочки» стали ключевыми словами эпохи. В первую очередь следует упомянуть воспевающее жаркие юные споры знаменитое ст-ние Е. Евтушенко «Давайте, мальчики» (1959):

Приходят мальчики,

$$$$$$$$$$$$$$$$$$$надменные и властные.

Они сжимают кулачонки влажные

и, задыхаясь от смертельной сладости,

отважно обличают

$$$$$$$$$$$$$$мои слабости.

(Евтушенко 2: 22)

Памятник работы Э. Неизвестного на могиле Н. С. Хрущева

Язык оттепели и номинацию военного поколения совместил в знаменитой песне Окуджава («До свидания, мальчики», 1958, [150]). Позже ее заглавие стало названием повести Б. Балтера (1962), также посвященной будущим солдатам Великой Отечественной. Но и современные мальчики, противопоставленные миру отцов, не были забыты поэзией оттепели – здесь следует назвать песню Галича «Спрашивайте, мальчики», точнее, обе его песни с этим рефреном и названием. «Официальную» версию на стихи Галича написал М. Фрадкин для кинофильма «Не самый удачный день» (1966, реж. Ю. Егоров, в этом фильме представлена инсценировка упомянутой в нашем комментарии чуть выше песни Окуджавы в спектакле студентов курса Г. Товстоногова «Зримая песня» 1965 г.). Вот отрывок из этой песни [151]:

Спрашивайте, мальчики, спрашивайте, мальчики,

Спрашивайте, мальчики, спрашивайте.

А вы, люди, ничего не приукрашивайте,

А вы, люди, объясните им, почему…

Почему долго длится зима,

И так быстро проходит весна?

Почему, если нам не до сна,

Старикам снятся детские сны,

И таким ожиданьем,

Таким ожиданьем полна тишина,

Что, окно распахнувши,

Ты можешь рукою достать до луны?

(Песня 89: 8)

«Неофициальную версию», написанную тогда же, Галич исполнял под гитару на свою мелодию [152]:

Спрашивает мальчик – почему?

Спрашивает мальчик – почему?

Двести раз и триста – почему?

Тучка набегает на чело.

А папаша режет ветчину,

А папаша режет ветчину,

Он сопит и режет ветчину

И не отвечает ничего.

Снова замаячили быль, боль,

Снова рвутся мальчики в пыль, в бой!

Вы их не пугайте, не отваживайте,

Спрашивайте, мальчики, спрашивайте,

Спрашивайте, мальчики, спрашивайте,

Спрашивайте, спрашивайте!

(Галич: 73)

Эта особенность языка эпохи была отрефлексирована поэтом Н. Грибачевым (титуловавшим, по некоторым сведениям, себя «автоматчиком Партии»). В 1962 г. он выступил со стихотворением «Нет, мальчики!», рифмованным доносом, направленным не только против Евтушенко, но и против всего поколения оттепели. Процитируем его фрагмент:

Теперь

$$$$$$$они

$$$$$$$$$$$в свою вступают силу.

Но, на тщеславье разменяв талант,

Уже порою смотрят на Россию

Как бы слегка на заграничный лад.

И хоть борьба кипит на всех широтах

И гром лавины в мире не затих,

Черт знает что малюют на полотнах,

Черт знает что натаскивают в стих

И, по зелености еще не зная,

Какая в этом пошлость и тоска,

Подносят нам свои иноизданья,

Как на вершину славы пропуска.

Ну что ж, мы снисходительны ко блажи

И много всяких видели дорог,

Но, мальчики,

$$$$$$$$$$$$$кому ж вы души ваши,

Кому сердца вы отдали в залог?

Нога скользить, язык болтать свободен,

Но есть тот страшный миг на рубеже,

Где сделал шаг – и ты уже безроден,

И не под красным знаменем уже.

(Грибачев: 659)

Разумеется, нет никаких оснований сближать унылого сталиниста Грибачева и автора СПС, кроме одного: оба они относятся к «мальчикам» шестидесятых, как взрослые – к неразумным детям.

198

Ах, культ личности этой грузинской! / Много все же вреда он принес! / Но под светлый напев Кристалинской / сладко дремлет кубанский колхоз

В первом и втором комментируемых стихах К. потешается над характерным для эпохи оттепели «чрезмерно эмоциональным» (знаком чего является междометие «ах» в начале стиха; ср.: Обатнин: 32) сведением всех бед и проблем советского общества лишь к «культу личности» Сталина. Об истории этого понятия см.: «В передовой статье „Правды“ от 10 июля 1953 в связи с арестом Берии упоминалось о „вреде и недопустимости культа личности“. Применительно к Сталину о „культе личности“ стали говорить после доклада Хрущева на ХХ съезде и постановления ЦК „О преодолении культа личности и его последствий“ (1956). Автором выражения считают К. Маркса, который заявлял о своей „неприязни ко всякому культу личности“ (письмо В. Блосу от 10 нояб. 1877 г.). Более вероятно, что Маркс использовал уже существующий оборот» (Душенко: 459).