– Ты станешь лучшей версией себя.

– И как ты тогда будешь эту версию контролировать?

– Через клятву крови, которой свяжу тебя сразу же после обращения.

– А если я откажусь эту клятву принять?

– Тогда я сделаю то, зачем пришёл сюда изначально – оторву Ворикайну голову и подарю тебе на память.

Марихат торопливо опустила взгляд, пригасив блеск глаз пушистыми ресницами.

Всё правильно. Она не ошиблась в расчётах. И нет – она ни за что на это не пойдёт. Лучше умереть той, какой она могла себя уважать, чем стать противной и мерзкой – для себя в первую очередь.

Но пусть он лучше думает, что она готова подчиниться. Так у неё будет больше времени для манёвра. И шанс на него.

Отвернувшись от своего врага, Марихат двинулась вперёд.

– Куда ты идёшь?

– Не знаю. Пока – просто вперёд. А там будет видно.

– Так не терпится умереть?

– Я уже всё равно, что мертва.

– Ты не хочешь попрощаться с любовью твоей жизни? – насмешливо поинтересовался Тахогор.

– Проститься?.. Вряд ли.

– Прости, но я настаиваю.

Марихат не слушая его, углубилась в лес, в тайной надежде найти водоём. Если удастся его отыскать, возможно, она сумеет связаться с отцом. Не чтобы попросить помощи – вряд ли ей кто-то уже поможет, а чтобы успеть проститься.

Морская ведьма вновь подняла голову к небу, где по-прежнему высокие и далёкие сияли звёзды. Они будут светить и после того, как её здесь не станет. Её внукам, может быть. Но мир только кажется неизменным. Лес не останется прежним. Реки изменят русло. Да и звёзды – говорят, из вечность тоже иллюзорна. Ничто не вечно. Но почему так горько?

Марихат тряхнула головой, заставляя себя оторвать взгляд от звёзд и двигаться дальше. Почему-то с каждым шагом тело словно тяжелело. И теперь и вправду верилось, что скоро конец.

Интересно, Фабиан успел спасти свою королеву? И что будет со всей этой молодёжью теперь – выберет ли он златокудрую принцессу людей или серебреноволосую русалку из Подводного Царства? Жаль, она, Морская ведьма, кажется, этого уже не узнает.

Шаг. Ещё шаг, отделяющий от падения в никуда. Почему их так трудно сделать?

– Марихат?

Ну, конечно! Разве позволят ей просто сдаться? Её сначала будут мучить. Заставлять бороться. С собой, с Ворикайном, быть может, даже и Ардор нарисуется?

Марихат плавно приподняла голову, оборачиваясь на окликнувший её голос.

– Куда ты идёшь?

Она усмехнулась:

– Вы сговорились? Буквально несколько минут назад тот же вопрос задал мне ваш Король-Кровопийца. Какое совпадение, правда? Как и то, что ты даже не в кандалах? А ты же, вроде, как пленник?

– Нам надо поговорить, – голос Ворикайна был пуст и безжизненен.

– Нам? Нет, мой дорогой. Высказаться надо тебе. Тебя ведь за этим сюда прислали? Ну что ж, говори, если хочешь? Что ты там должен сказать?

– Сначала хотя бы поблагодарить тебя, за то, что осталась, за то, что пыталась помочь…

– Я согласилась помочь тебе ради дочери, а не потому, что простила тебя! И ты это знаешь.

– Марихат, не бросай меня. Пожалуйста.

Она покачала головой:

– У меня осталась возможность сделать выбор. По всей видимости, он должен быть добровольным, иначе вы бы со мной не препирались и ни в чём меня не убеждали. И если ты здесь для того, чтобы плести очередную сеть интриги – просто знай: у тебя ничего не выйдет. Я не позволю тебе отнять у меня мою жизнь.

– Марихат, молю – не оставляй меня.

Ворикайн никогда не говорил так. Тихо. Просто. Но проблема была в том, что Марихат не верила ни в его простоту, ни в тишину, ни в искренность. Слишком много лжи, манипуляций, предательства было с его стороны. Слишком мало времени, чтобы что-то исправить. Или даже простить.

Она покачала головой и, отвернувшись, пошла в темноту. Туда, где не было больше ни его голоса, ни его глаз, которым хотелось верить. Туда, где не было шанса поддаться собственной слабости.

– Я не дам тебе умереть! – прокричал он ей вслед, но они оба знали, что это просто слова.

На этот раз Ворикайн ничего не мог сделать. И это было пусть маленьким, но утешением для Морской Ведьмы.

Мы способны на многое, когда перестаём бороться с собой. Но Марихат всё ещё боролась. Со своим эгоизмом, со своим желанием остаться. Она хотела поступить правильно. И она не видела себя ни инкубом, ни вампиром. Но не стоит лгать самой себе – оставшись, она лишь умножит зло.

– У тебя остаётся слишком мало времени, – Марихат, не сдержавшись, зашипела, при звуках голоса Ардора. – Не хочешь и со мной проститься?

Обернувшись, она с неприязнью уставилась на собеседника. На этот раз, когда больше не было нужды разыгрывать из себя бедного и несчастного притеснённого, или ещё по какой-либо причине, о которой у Марихат не было ни времени, ни желания думать, он выглядел… словом, неплохо смотрелся. Весь в бархате, кружевах и драгоценностях. И что поразительно, не смешно и даже не вызывающе-кричаще – вполне себе изысканно.

– И всё равно – дурновкусие. Ты нарочно одеваешься так, чтобы рядом с тобой даже последняя модница чувствовала себя дурнушкой из рыбного торгового ряда? Или ты так специально на мои похороны нарядился?

– О! Я ещё не теряю надежды, что нам удастся избежать столь печального развития событий, дорогая моя.

– Я не дорога тебе. И дорого не стоила. Так что – не стоит разбрасываться малозначительными понятиями. А твои надежды, Ардор, это твои проблемы. Иногда мы терпим фиаско, когда цель, казалось бы, так близко.

– Как я понимаю, ты обо всём уже догадалась?

– О твоей лжи?

– Ну, я не совсем лгал. Просто… смешивал ложь и правду в равных пропорциях. Я действительно ненавижу Тахогора и, если бы только мог, уничтожил бы его, не задумываясь. Но его сила – это мощь и сотни бессмертных бойцов, а моя – всего лишь жалкий соблазн. Когда-нибудь мы непременно поборемся с ним. Но пока это время ещё не пришло. Я вынужден служить. Мне нужно было его расположение. Мне нужна была его поддержка.

– А бессмертная жена-змея?.. Больше не нужна? – с сарказмом протянула Марихат.

– Но ты же отказалась принять моё предложение?

Что-то в нём незаметно было раскаяние? А чего она, собственно, ждала?

– Уйди, инкуб, с глаз моих. Ты ненавистью отравляешь мои последние минуты.

– Последние? Но зачем тебе умирать, Марихат? Мы все проделали такой долгий извилистый путь и ведь не всё в нём было ложью? Говоря о своих чувствах к тебе, я не лгал.