— Он много чего тебе говорил… Не суди строго, он напуган. Онпонимает, что такие ситуации разрешаются только одним путем. А убить тебя он неможет. В твоем мире тебя вообще ни один функционал тронуть не рискнет. Всяреальность мира пойдет под откос.

— Почему? — спросил я. — Не ответишь, да?

— Отвечу. Почему бы и нет? Ты имел какой-то вектор развития,опасный для пути, которым шел твой мир. И автоматически стал кандидатом вфункционалы… ну или просто на уничтожение. Иногда поступают и так, увы… Но твойдруг, блистательный куратор и умелый манипулятор, все-таки оказалсясентиментален. Лично взял над тобой шефство, подобрал такую функцию, чтобы онаоказалась максимально интересной. Но просчитался. Ты пошел вразнос. А когда онв панике готов был тебя уничтожить, — ангел развел руками, — стало поздно. Тыуже функционировал. Ты был частью всех Кириллов всех миров. И в этих мирах тывсе-таки играл какую-то важную роль, любая попытка тебя уничтожить возвращалатебе способности, да еще и сторицей… А если все-таки тебя убить — ты можешьутянуть за собой весь мир. В небытие. Или… — Не-ангел помолчал. — Или так, каку нас. Частично утянуть. Тоже ничего хорошего.

— И что теперь?

— Теперь… — Не-ангел вздохнул. — Ты можешь убитьКонстантина. Ну, если постараешься, то просто сместишь его, оторвешь от функциикуратора. Пусть живет хорошей простой жизнью, ему будет полезно. Ты можешьвсе-таки погибнуть сам. Но боюсь, твоему миру придется очень нелегко…

— Всегда есть третий выбор.

— Конечно. Ты можешь уйти из своего мира.

— Я уже уходил. За мной пришел спецназ с Аркана…

— О, тогда ты уходил, чтобы вернуться. Да еще и спелся сосвоим перетрусившим куратором. Если ты уйдешь насовсем — в Твердь, сюда, вВероз, — тебя оставят в покое. Аркан — это специализированный мир, этогосбезопасность функционалов. Простые суровые ребята. Но я с ними поговорю,обоснованно напишу о твоем решении. Ручаюсь — тебя не тронут. Это в любомслучае всем дороже обойдется.

Он замолчал.

А я стоял, опустив оружие, и думал о Верозе. О тихом уютномгородке с гнусавым названием Кимгим. О странном Орысултане. О тысячах довольныхжизнью городков, вполне приспособленных для жизни.

Или Твердь. Не по душе мне эти религиозные диктатуры, ноподкупало их упрямое желание идти своим путем. Да и функционалам они неподчиняются.

Да и этот выморочный мир, если разобраться, интересен. Тутесть музей, который можно осматривать десятилетиями. Тут есть земли, где неживут, но сохранились останки цивилизации, породившей функционалов — и погибшейиз-за этого.

— Что выбираешь? — спросил не-ангел. — Учти, тебя никто неприковывает к одному миру. Только свою Землю оставь в покое. И услугами другихфункционалов можешь пользоваться, а это — великое благо.

— Ты здесь главный, да?

— Да нет у нас главного! — с раздражением ответил не-ангел.— Я хранитель музея. Я отличаюсь от людей, потому что человек, даже функционал,не выживет на материке. Но главного у нас нет, просто нет!

— Соблазнительное предложение, — сказал я задумчиво. — Но ужбольно сложный выбор…

— И что ты выбираешь?

— Что-нибудь четвертое. Не знаю пока. Но если далилинованную бумагу, то пиши поперек.

— Я боюсь, что меня многие осудят, — грустно сказалне-ангел. — Особенно если твой мир исчезнет полностью. Но в сложившейсяситуации… четвертым выбором будет твоя смерть.

Он неторопливо сдвинулся с места. Я вскинул свой дурацкийавтомат — и не-ангел остановился.

Неужели он боится такого несерьезного оружия? После всего,чему я стал свидетелем?

— Знаешь… я вот подумал… если Аркан — ваша службабезопасности… они на всякий случай и тебя должны были опасаться, — тихо сказаля. — Может быть, их оружие для тебя опасно. А, пернатый?

Глаза не-ангела полыхнули яростью.

— Ты ничтожная тварь, ошибка сентиментального идиота… Яразорву тебя на клочки, мальчишка! Стреляй сколько тебе угодно, надейся начудо, чудес не бывает!

Он шел на меня, не отрывая огромных, с вертикальной прорезьюзрачков глаз. Они оставались мудрыми, но уже не казались человеческими. Черныекрылья раскинулись за спиной. Мой палец приморозило к спусковому крючку.

Я вдруг вспомнил девочку Марту. Интересно, что должна была —и уже никогда не сумеет — совершить эта полячка?

— Скажи, — прошептал я, — так это ты летаешь над выжженнойземлей и с криками падаешь вниз с небес? Тебе так страшно и одиноко здесь,не-ангел?

На одно лишь мгновение взгляд его расфокусировался, глазазабегали, нога вздрогнула, сбиваясь с шага. Как будто солидного взрослогочеловека, какого-нибудь депутата или министра, ехидный взгляд телекамеры засталковыряющим в носу и разглядывающим козявки посреди заседания Госдумы.

К пальцам будто вернулось тепло.

Я нажал на спуск.

Четырнадцать патронов.

Одна длинная очередь.

Автомат забился в руках, ствол повело. Поразительно — срасстояния в три метра я ухитрился послать в молоко почти все пули.

Только одна вошла в грудь не-ангела. Туда, где у людей —сердце.

Кажется, ему было очень больно.

Не-ангел опустил голову, приложил ладонь к груди. Потомотнял руку и задумчиво посмотрел на кровь. Медленно, будто над ним не властнабыла гравитация, опустился на колени.

Я шагнул к нему, бросив автомат с расстрелянной обоймой.

— Может быть, ты хочешь стать… хранителем музея? — тихоспросил не-ангел.

Крыша под ногами дрогнула. По зданию прошла судорога.

— Ты умираешь? — спросил я. Мой голос непроизвольно дрогнул.

— Не знаю. Может быть, получится… — Не-ангел шумно втянулвоздух. Сейчас, когда он стоял на коленях, он был немногим меня выше. — Хочешьстать на мое место? Тогда добей меня.

Я покачал головой. В его голосе была уверенность в том, чтоя сумею «добить».

Но я не хотел.

Теперь, когда эта нелепая пародия на ангела стояла передомной на коленях… все так же сжимая пылающий меч…

Я вдруг понял, что он просто не может выпустить оружие.

Меч — продолжение его руки!

И я замотал головой еще энергичнее.

Здание вздрагивало под ногами. Что же там было такого в этихпулях, если и функционал, и его функция бьются в конвульсиях, прокачиваянемыслимые энергии, пытаясь сохранить не-ангелу жизнь?