Сегодня Вероника показалась мне еще красивее, чем впонедельник.

- У нас мало времени? - полувопросительно произнеслаона, обнимая меня.

- Два часа с небольшим, - ответил я, вдыхая запах еедухов. - В половине восьмого я должен быть здесь, в холле, в полной боевойготовности. Муся повезет меня на встречу с читателями.

Отчего-то мне казалось, что Вероника обязательно спросит,где будет проходить эта встреча, и пообещает непременно прийти. По пути вгостиницу я пытался понять, что ответить, иными словами: хочу ли я, чтобы онаприходила. Решил, что, пожалуй, не хочу, и готовился убедительно соврать, чтоне знаю адреса и даже названия того культурного центра, куда Муся меня повезет.И сама Муся тоже его не знает, мы по дороге должны будем захватитьпредставителя издательства, который и отвезет нас туда, куда нужно. Но Вероникани о чем не спросила, и это оставило во мне некое странное ощущение облегчения,густо замешенного на обиде. Да, я не хочу, чтобы она была на этой встрече, ноона-то почему не хочет?

Близость наша была столь же восхитительной, как и в первыйдень, и это еще острее подчеркнуло для меня чувство отчужденности. Хороша - да,несомненно, желанна - да, весьма и весьма, но чужая. Совсем, совсем чужая. Вмоей душе есть чувство благодарности к Веронике как к сексуальной партнерше,доставившей мне массу приятных ощущений, есть восхищение ее внешностью, но неттепла. Что я такое? Я - Андрей Корин с тем жизненным опытом и мироощущением и стой личностью, которые сложились на момент июля 1999 года, плюс пять последнихмесяцев, из которых четыре проведены в санатории в режиме поддерживающеголечения и систематических спортивных тренировок. С Вероникой же я познакомилсяв октябре 2000 года, когда от нынешнего Корина меня отделяло больше года совсеми имевшими место за тот период событиями, переживаниями и мыслями. Что этобыли за события, мысли и эмоции? Сие мне неведомо, но ясно одно: япринципиально отличался тогда от себя нынешнего, ведь тогдашний Корин испытывалк Веронике нечто большее, нежели банальное влечение самца, а нынешний ничегоподобного не чувствует. Вероника оказалась женщиной, подходящей для Корина-2000и совершенно не интересной для Корина сегодняшнего. Мы ежедневно наблюдаем самисебя, и происходящие в нас перемены обычно проходят незамеченными, нам кажется,что сегодня мы такие же, как десять, пятнадцать и двадцать лет назад. Мы видимсебя в зеркале каждый день и не замечаем, как сначала легкой тенью ложится,потом становится видимой, потом делается все глубже какая-то морщинка, испохватываемся только тогда, когда человек, долго нас не видевший, восклицает:"А ты постарел!" Или когда вдруг достаем давнюю фотографию. Но слицом всегда проще, а вот перемены во внутреннем мире заметить некому, особенноесли жить так, как я, без друзей и откровений, беседуя исключительно с самимсобой и своими рукописями.

Но мне повезло. Проклятая амнезия дала мне бесценный иуникальный жизненный опыт: я воочию вижу, сколь разительны перемены,происходящие с человеком всего за один год. И ничего удивительного, что умираютстарые дружбы, распадаются браки, проходит любовь. Напротив, совершеннонепонятно, как люди могут десятилетиями поддерживать отношения, не насилуясебя, не кривя душой, не теряя искренность. Ведь они так сильно изменились, ито, что было важно и интересно пять лет, да что там пять - всего год-полтораназад, сегодня уже не имеет никакого значения, раздражает, тяготит, а то иотвращение вызывает. Это великолепный материал для книги...

Таким вот неподобающим мыслям я предавался, разнеженноваляясь на широченной гостиничной кровати и машинально поглаживая бархатистуюкожу лежащей рядом женщины.

- Тебе пора звонить, - полусонно пробормотала Вероника,приподняв голову, чтобы видеть часы. - Уже семь, две минуты восьмого.

Я послушно набрал номер Муси, отчитался, заверив ее, что всепомню и никуда не опоздаю.

- Хочешь еще поваляться? - спросил я Веронику.

- А что, есть другие предложения?

- Можно спуститься в бар выпить кофе. Ни на что болееинтересное все равно времени не хватит.

Она рассмеялась, поцеловала меня и пошла в ванную.

Через пятнадцать минут мы уже пили кофе в уютном гостиничномбаре и я старательно переписывал в записную книжку адрес и телефон человека, ккоторому ездил в прошлом году в Тройсдорф. Николай Яновский. Имя ни о чем мнене говорило. Но это и немудрено.

Еще через десять минут мы расстались, договорившись озавтрашнем свидании. Вероника пообещала встретить меня на вокзале.

- Ты наверняка захочешь ехать тем же поездом, что и впрошлом году, - сказала она. - Это проходящий из Берлина в Мюнхен, из Кельна онвыходит в семь вечера, во Франкфурт прибывает в четверть десятого, и я встречутебя точно так же, как год назад. Если уж восстанавливать ситуацию, то какследует, в полном объеме.

Я не мог с ней не согласиться. Вероника села в свой"Опель" и умчалась, а я остался прогуливаться у входа в гостиницу,поджидая Мусю, которая появилась буквально через минуту.

- Ну что, Казанова недобитый? - насмешливо спросилаона. Нагулялся?

Еще одно потрясающее качество моей Кошечки - это ее умениепроизнести вполне невинное слово так, что оно производит впечатление абсолютнонецензурного. И как ей это удается?

* * *

На встречу с писателем Кориным народу пришло на удивлениемного. Вообще-то оба моих немецких издателя вот уже который год высказываютглубочайшее удовлетворение тем, как продаются мои книги, а это означает, чтолюди здесь покупают их и читают. Мои встречи с читателями устраиваютсярегулярно, два-три раза в год, то в рамках каких-нибудь литературных фестивалейвроде "Русской зимы" в Нюрнберге, то сами по себе, и пустыми залы вовремя этих мероприятий ни разу не были. Но каждый раз меня это повергает внесказанное изумление. Особенно поражает меня такая вещь, как"чтение". То есть ответы на вопросы занимают всего лишь частьвремени, отведенной на встречу, другая же часть, причем основная, посвящаетсятому, что автор сидит на сцене и читает отрывки из своей книги. Когда речь идето немецком авторе, для меня нет вопросов, особенно если читается новая вещь,еще не опубликованная. Но что за радость слушать незнакомый язык, не понимая нислова? Оказывается, радость есть, только русскому человеку непонятная. Болеетого, организаторы подобных мероприятий заранее оговаривают со мной (вернее, сМусей), какие именно отрывки я буду читать, и отрывки эти должны бытьнепременно из книг, опубликованных на немецком. К моменту "концерта"из немецкого перевода выискиваются соответствующие страницы, ксерокопируются,подшиваются и выдаются каждому зрителю-слушателю. Я читаю по-русски, а ониследят глазами за немецким текстом. Другим вариантом "чтений" былинекие мини-спектакли, для участия в которых приглашаются профессиональныеактеры или чтецы. Я читаю отрывок, а они потом со сцены читают или разыгрываютего же, но уже на языке, понятном всем присутствующим. Потом все повторяется.Обычно планируется 3 - 4 отрывка, минут на пятнадцать каждый. Я бы свял оттоски, заставь меня кто-нибудь в течение часа слушать речь на чужом языке безперевода. Смысл этого действа долго ускользал от меня, но мне объяснили, чточитателям всегда интересно послушать, как звучит понравившаяся им книга наязыке оригинала. Что ж, может быть...