Но назад было нельзя. Чужие фары слепили их, став еще ближе.

Следующий выстрел выбил фонтанчик из укатанной белой дорогипод распахнутой правой дверью.

Выворачивая руль, Марта нажала на газ, колеса бешенозавертелись в снегу, нащупывая твердую землю, и наконец нащупали, вцепились,раскидывая снег, и машина, перевалив через сугроб, бросилась вперед и направо.

Под колесами была какая-то дорога, но Марта не знала, чтоэто за дорога и куда она ведет. Фары преследовали их, и Марта все прибавляла иприбавляла скорость.

— Туда нельзя. — Данилов тяжело дышал, и над верхней губой унего блестел пот, зеленый от призрачного света приборной доски. — Там котлован.Дорога упирается в котлован. Я не знаю, сколько до него. Не много.

Он что-то говорил ей про какие-то заброшенные лесныеразработки или песчаный карьер, когда в первый раз привез ее сюда, чтобыпохвастаться домом.

Тогда оттуда выехала темная машина, и Марта подумала, что сромантического свидания.

Теперь ее гнали к этому карьеру, как охотники гонят волчицу,и ей некуда, некуда было деться, потому что она была беззащитна и не готова кнападению. Потому что ее было видно в свете приближающихся мощных фар, а она незнала, как спастись, и неслась на красные флажки, потому что ей некуда большенестись.

Нет. Она не кинется грудью на вороненое дуло, хоть больше ейничего не остается. Ей есть что терять. И есть что защищать.

В голове стало холодно, и жизненный счет пошел не на минутыи даже не на секунды, а на мгновения.

Марта стиснула руль. Она не даст загнать себя за красныефлажки. Она не разобьется вместе с Даниловым в темном лесном котловане толькопотому, что какой-то придурок с больным воображением уже все решил за них!..

Зарычав, она вжала в пол педаль газа. «Нива» взревела иподалась вперед, и фары сзади сразу как будто приотстали.

Раз, два, три, считала она про себя. Только бы дорога некончилась обрывом прямо сейчас. Только бы еще чуть-чуть.

Мне нужно совсем немного. До десяти.

На сколько еще хватит дороги? В какой момент под колесамипровалится земля и машина сорвется и рухнет в котлован — грудью, как загнанныйзверь на красные флажки?

… пять, шесть, семь…

Деревья, не проглоченные тьмой, бешено мчатся назад, как вдурном сне.

Еще чуть-чуть. Совсем чуть-чуть.

— Марта!!

Она ничего не слышала. Кажется, зубы крошились с противнымпесочным звуком. Она сбросила газ и одновременно нажала сцепление и тормоза, допредела вытянув ручник. Машину занесло, развернуло поперек, пронесло ещенемного, и она вывернулась — лицом к преследователю.

Марта дернула ручку, включая блокировку дифференциала,отпустила ручник и что было сил вдавила в пол газ. Колеса мертвой хваткойдержались за лед.

Куски льда и снега веером летели из-под шипов.

Ей есть что терять. Просто так она не сдастся.

Свет ненавистных фар вынырнул из-за поворота и оказалсяочень близко.

Так близко, что ей пришлось зажмуриться.

Ничего, мы еще посмотрим, кто кого.

— Марта!!!

На узкой дороге было не разъехаться. По обеим сторонам взимнем лесу лежали сугробы. Марта неслась в лоб встречной машине, и снег белойкоролевской мантией летел следом за ее машиной.

Ощерившись, как волчица в последнем смертельном прыжке навороненое дуло, она жала и жала на газ, и ее нельзя было остановить.

И она поняла, волчьей своей сутью уловила миг, когда тот,кто желал ей смерти, дрогнул во встречной машине.

— Ногу с газа!! — орал кто-то рядом с ней. — Ногу с газа!!!

Она не знала, сколько метров — или сантиметров — осталось достолкновения, когда ослепляющие фары вдруг сбились, вильнули, она взяла чутьвправо, отслеживая каждое движение своих колес и готовая выправить тяжелыйкорпус, если только он начнет сползать в кювет, но машина держалась. Онадержалась и во всем помогала Марте, словно понимала, что ей тоже пропадать,если Марта ее не спасет!..

Почти чиркнув бортом по борту другой машины, она проскочиламежду ней и метровыми сугробами и увидела в зеркале, как та машина, потерявсвязь с дорогой, подалась вбок, вильнула еще раз и наконец съехала совсем,почти по крышу утонув в снегу.

— Убери ногу с газа! — приказал Данилов. — Марта, ну!!!

Она не сразу сообразила, кто это и что ему нужн??, асообразив, моментально отпустила газ. Стрелка спидометра стала стремительнопадать к отметке в сто километров. Господи, какая же скорость у нее была?!

— Еще, — приказал Данилов, — еще. Ты слышишь меня, Марта?

Странно. Оказывается, в машине было очень тихо, толькоДанилов хрипло и коротко дышал. Ей казалось, что вокруг все грохотало ирвалось, как при артобстреле, и она не сразу сообразила, что это кровь грохочету нее в ушах.

Стрелка упала за сто километров, и впереди показалосьосвещенное цивилизованным мирным светом Рижское шоссе. По нему шли машины.

— Аудиторша, твою мать!.. — с усилием выговорил рядомДанилов. — Аудиторша хренова!

— Данилов, — спросила Марта удивленно, — ты что,материшься?!

Он наклонился к ней и поцеловал, сильно прижимая ее головулевой рукой.

И когда он ее поцеловал, она заплакала и плакала до самойМосквы.

Из больницы Данилов позвонил капитану Патрикееву.

— Что? — спросил капитан из трубки, и Данилов страшноудивился, услышав его голос. Он был уверен, что на дворе глубокая ночь.Дотянувшись, он посмотрел на свои часы. Оказалось полшестого.

— У нас опять… чрезвычайное происшествие. Мне позвонили исказали, что горит дом Тимофея Кольцова.

— Кто позвонил? — перебил капитан.

— Не знаю. На моем телефоне нет определителя, а голос я неузнал. Мы поехали и там…

— Что?

— Сзади оказалась какая-то машина. Из нее выстрелили,по-моему, три раза. Попали мне в руку.

— И что вы от меня хотите?

— Ничего, — сказал Данилов, — просто ставлю вас визвестность. Я пока в больнице. Здесь милицию вызвали, по-моему, собираютсяпротокол писать, может, вы скажете, что не надо? Или надо?