— Ты слишком часто стал поминать черта.

— Жизнь такая.

— Какая?

— Странная. — Он хотел спросить ее о чем-то важном и никакне мог вспомнить, о чем.

— Давай я сниму с тебя штаны, Данилов. Не пугайся, я не будук тебе приставать.

— Ко мне сейчас хоть приставай, хоть не приставай, —пробормотал он, — толку никакого.

Она стала расстегивать его брюки, и тут он вспомнил, о чемхотел ее спросить.

— Слушай, — сказал он и перехватил ее руки, — ты сказала,что всю жизнь меня… любила, — слово выговорилось с таким трудом, как будто онвнезапно заговорил по-китайски, — это… что?

— Что?

— Ты только сейчас придумала?

— Я ничего не придумала, Данилов! — возразила она с досадойи перестала стаскивать с него брюки. — Ты же большой мальчик, а все утешаешьсякакими-то сказками! Конечно, любила. Я в тебя влюбилась, когда мы в Риге втеннис играли!

Это было пятнадцать лет назад. Почти шестнадцать.

— А по-моему, когда в кафе ходили, — произнес Даниловзадумчиво.

— Нет, когда играли. Я на лавочке сидела, а ты ко мнеподошел и спросил, почему я не играю, а я ответила, что мне не с кем, а тысказал, что с тобой…

— А ты сказала, что играешь не слишком хорошо и боишься, чтомне с тобой будет неинтересно, а я ответил, что это не имеет значения, —подхватил Данилов.

— А в кафе мы потом пошли, дня через три. Я уже в тебя былавлюблена как ненормальная, а ты все таскал за собой свою девицу, и она былатакая взрослая, красивая, белые волосы до попы…

— Постой, как же ее звали? — перебил Данилов. Он стоял всвоей спальне в кое-как натянутом свитере и без штанов — почти! — и предавалсявоспоминаниям, и его нисколько это не смущало, а Марта гладила осторожнойладошкой его спину у самого позвоночника, и там, где она гладила, спинестановилось горячо и щекотно, и Данилов вдруг подумал, что если бы на спине унего была шерсть, она непременно встала бы дыбом.

— У нее было какое-то странное имя… Ирэна или Карэна… нет,не помню.

— А я так из-за нее страдала, потому что мне былошестнадцать лет, и у меня не было волос до попы, и я была с родителями, и они,когда гуляли, всегда заходили на корт, чтобы посмотреть на меня, и я этогостеснялась ужасно, а папа говорил — дурочка. Ты меня и в кафе повел простопотому, что твоя девица куда-то на экскурсию поехала и ты без нее скучал.

— Неужели? — удивился Данилов. — Не помню.

— Конечно, ты не помнишь, — сказала Марта и неожиданношлепнула его пониже спины, — еще бы ты помнил! Ты же не был в меня влюблен!

— Не был, — признался Данилов, — никогда.

Все правильно. Она сама это отлично знала. Но он сказал — ивсе потеряло смысл. Даже то, что она так боролась за них обоих на темнойдороге. Одна. Никто не мог помочь.

— Давай все-таки наденем штаны, — предложила она, и онмоментально заглянул ей в лицо, чтобы понять, почему у нее так изменился голос,— и пойдем чего-нибудь поедим. Ты покупал еду?

— Нет, — ответил Данилов, — я забыл.

— Мясо, по-моему, еще осталось, — буднично заметила она иприсела, стягивая с него брюки, — я сейчас посмотрю. Тебе бы тоже хорошопоесть, пока ты не ослаб совсем.

— Марта, посмотри на меня, пожалуйста.

— Я смотрю.

— Нет, — сказал Данилов и здоровой рукой за волосы потянулее вверх. Нагнуться он не мог. — Ты смотришь не туда. Ты же обещала неприставать!

— Я стараюсь. Но ты такой сексуальный мужчина, Данилов,особенно без штанов, что я за себя не отвечаю.

— Замолчи, — велел Данилов.

Теперь она сопела рядом, но в глаза не смотрела истарательно делала вид, что ей все равно.

«А нам все равно, а нам все равно, станем мы храбрей иотважней льва!..»

Как стать храбрей и отважней льва? Где взять силы? В книгахоб этом не писали, а весь жизненный опыт Андрея Данилова был почерпнут восновном из книг.

Считается, что женщины любят сильных, уверенных в себе,опытных, грубоватых, властных мужчин, в меру романтических, в меру бесшабашных,умеющих кидать к ногам «миллион алых роз» и в то же время держать на короткомповодке.

Ни одно из этих ценных качеств не было свойственно АндреюДанилову.

Никогда в жизни он не был уверен в себе, грубость презирал,в романтике ничего не понимал, театрализованных представлений с демонстрациейстрастей терпеть не мог. Сентиментальные штуки выводили его из себя.

Он не знал, получится у него на этот раз или нет. Даже еслион очень захочет, ему никогда не измениться и не стать таким, каким должен бытьмужчина мечты.

Имеет это значение или нет? Он не знал.

Он не знал даже, справится ли со своим «черным человеком» ичто будет с Мартой, если он не справится.

С Мартой и с их общим ребенком, которого они привезли изЯрославля, из жаркой, темной, воробьиной ночи, разорванной всполохами дальнейгрозы, так и не перешедшей за Волгу, как в сказке.

Вот вам и мужчина мечты.

— Марта, я правда никогда не был в тебя влюблен, — начал онбыстро, боясь, что начнет копаться в себе, по своему обыкновению, и тогдасказать совсем ничего не сможет, — я вообще ни в кого не был влюблен. Никогда.Наверное, я как-то не так устроен. Не правильно как-то.

— Это мы уже слышали, — пробормотала Марта с раздражением, —ты не правильно устроен и поэтому всех подвел, особенно мамочку. Ожидалось, чтогениев будет два — отец и сын, как мило, — а сын в гении не вышел. Ну а раз негений, значит, вообще ни на что не годен!

— Марта, ты мне мешаешь.

— Тогда я лучше пойду, — объявила она и не двинулась сместа.

Внезапно он забыл, о чем говорил. Марта смотрела синтересом.

— Ты остановился на том, что никогда меня не любил и любитьне будешь, — подсказала она и моментально от этого расстроилась, — вообще-то тыможешь не продолжать. Сейчас ты мне предложишь некоторую часть себя истабильный брак, чтобы ребенок не рос без отца. Я подумаю, Андрей. Ничего, чтоя не выражаю восторгов?

— Я не могу без тебя жить, — бухнул Данилов мрачно, — а тынесешь сама не знаешь что. Я… подозревал что-то в этом роде уже довольно давно.Ты — главное, что у меня есть. Единственное, что у меня есть, — поправился он,подумав. — Лида как-то сказала мне, что она вышла бы за меня замуж, а мне быловсе равно. Ну, замуж так замуж. Тогда я в первый раз подумал, что со мнойбудет, если не станет тебя. Если ты перестанешь приезжать, или звонить, илиприставать ко мне со своими экзаменами или с Гариком Сукачевым. В последнеевремя это стало как-то особенно понятно. Я думал, что мне придется отбить тебяу Петрысика вместе с его ребенком, чтобы оставить тебя себе, или придушитьПетрысика, что ли.