сказала: ваш беглец всего день назад ушел к Песи и намерен плыть по ней на восток. Его повез в челноке Извек, родич Тихомилы… Нет, этого прекрасной госпоже лучше не говорить, иначе станут расспрашивать Извека, а он может наболтать лишнего об участии в деле самой Вефрид – Звяглица могла ему сказать. Пусть госпожа просто скажет, куда делся Градимир.

Но поверят ли в ее сон? Ведь не она спит с заговоренной нитью под подушкой. Вефрид терзалась, металась между желанием исправить причиненный вред и боязнью себя выдать, не знала, на что решиться.

Потом она ощутила потребность выйти. Тихо спустила ноги, засунула в башмаки. Надевать платье не стала, накинула на сорочку большую шаль из толстой шерсти – бурого цвета, что удобно в темноте. Неслышно встала и прошла к двери. Осторожно отодвинула засов, открыла щель и выскользнула наружу. Даже если кто-то из братьев услышит, ничего страшного: всякому может понадобиться выйти.

Снаружи Вефрид охватила свежесть летней ночи, легкая дрожь взбодрила. В грудь пролился душистый прохладный воздух; кажется, от одного вдоха делаешься пузырьком, способным улететь, и охватывает чувство огромной важности этого мига, ради чего ты выходишь в ночь и можешь подсмотреть ее тайны. Вместе с этой легкостью накатила смелость. Все спят – никто ее не увидит. Вефрид огляделась: тишина, во дворе городка никого. Только месяц, еще немного пополневший, смотрит на нее с высоты. От его яркого света ночь казалась дружелюбной. Почему бы и не попробовать? Ей же не надо за тридевять земель, на остров Буян пробираться – вон он, гостевой дом, бывший погост. Шагов десять. Ну, двадцать. Ну… неважно. Охраны никакой – гости в Видимире никого не боятся.

Вефрид перелетела озеро лунного света и нырнула в тень у погоста. Может быть, дверь заперта. А может, и нет – ведь Вальгест ушел, должен вернуться. Может, уже вернулся… Тогда он, наверное, запер дверь, и ничего не выйдет. Тогда она пойдет домой и спокойно ляжет спать…

Осторожно Вефрид нажала на дверь – та растворилась без звука. Вефрид скользнула внутрь. В голове мелькали обрывки мыслей на случай, если кто-то сейчас спросит, что она здесь делает. Скажу, что… что… мне приснился сон… я и есть сон…

Несколько мгновений она стояла у двери, прислушиваясь и проверяя, не разбудила ли кого. Слышался храп двух человек – немолодых, должно быть, это храпит Алдан и еще кто-то из Беровых оружников. Никто не шевелится. Хорошо.

Бывая здесь каждый день, Вефрид знала, где спальное место Бера. Ее глаза уже привыкли к темноте, и она легко нашла его светловолосую голову. Место рядом с ним было пусто. Как удачно! Да это же место Вальгеста – потому и пусто. То, что надо…

Вефрид осторожно залезла на Вальгестов тюфяк и проползла к дальней стене, куда спящие были обращены головами. Подумала в ужасе: да я лезу, будто хочу лечь с рядом с Бером и того… обольстить. Только бы никто не увидел! А увидит – скажу, тот же дух-лебедь на этот раз прикинулся мной…

Опираясь на руку, она наклонилась к голове Бера, стараясь не коснуться его плеча. Вслушалась в его тихое ровное дыхание. Ощутила легкий запах тела, и пробрала дрожь от непривычного ощущения его близости. Но следует поспешить…

Вефрид наклонилась к самому его уху, так что ее лица коснулись его волосы – такие мягкие, тонкие. И зашептала, прерывисто дыша от сильного сердцебиения:

– Твой беглец был возле Видимиря всего два дня назад. Он ушел на реку Песь. Он взял челнок и поплыл на восток, вниз по течению. Понимаешь? Река Песь, на восток. Там ты найдешь его. Я – твоя спе-диса[28], и Фрейя приказала мне принести тебе эту весть. Но никому не выдавай меня, это тайна.

Ну вот, дело сделано. Хотелось подскочить, как испуганный щенок, и бежать со всех ног. Вефрид приказала себе сохранять осторожность: опасность еще не миновала. Так же тихо она выползла с помоста и скользнула к двери. Теперь если кто услышит – ничего: когда в одном доме спит много людей, то и дело кто-то выходит по нужде.

Вернувшись в избу на собственный тюфяк, Вефрид завернулась в одеяло, закуталась, как гусеница, но еще долго ее колотило от волнения. Так и казалось, что за ней тянется чей-то взгляд… кто-то мог все же видеть, как она бегала ночью в гостевой дом, и нетрудно догадаться – к кому. Ох, если пойдут слухи, что Эскилева дочь навещает Бера по ночам, сраму не оберешься. Нет, родители не поверят.

Ох, что же будет утром! Как ей набраться смелости выйти во двор при свете дня? Взглянуть Беру в лицо? Прячась от этой пугающей неизбежности, Вефрид крепко закрыла глаза и мгновенно уснула.

Глава 11

– Но ты понимаешь, модир минн, такой советчице не очень-то хотелось верить… – услышала Вефрид голос Бера, отворяя дверь в бывший погост.

Советчице? Вефрид пробрала дрожь…

Когда она проснулась, уже ярко светило утреннее солнце. Спросив Людяну, где мать, Вефрид услышала, что та недавно ушла в погост, и принялась спешно одеваться. Надо думать, Хельга сама жаждет узнать, удались ли ее чары с нитью. Но она не догадывается, что ее дочери не менее важно – много ли Бер запомнил с этой ночи.

Хельга сидела на краю длинной скамьи, Бер стоял перед нею. Они были так увлечены беседой, что, кажется, оба не заметили, как Бер назвал Хельгу матушкой. На движение оба обернулись, и под их взглядами Вефрид слегка бросило в жар от волнения.

– Я пришла узнать… – смущенно забормотала она. – Удалось ли… ты что-то увидел… со сне?

– Да, я как раз рассказывал Хельге, что сначала видел страшную старуху, похожую на червивый гриб. Это была Тихомила?

– Едва ли, – усомнилась Хельга. – Тихомила не так чтобы очень стара. Ей лет пятьдесят или чуть больше. Двадцать лет назад ее старший сын, Тихоня, был отроком, и ей сейчас может быть лет пятьдесят пять.

– Ну а та старая шишимора выглядела на все восемьдесят. Она сказала, чтобы я шел к реке и плыл на запад.

– Какой реке? – в один голос спросили мать и дочь.

– Она не сказала! К счастью, это было не все. Я проснулся, обдумал то, что видел, и заснул опять. И во второй раз мне приснилась другая женщина, во всех отношениях лучше первой…

У Вефрид оборвалось сердце; она сглотнула, сосредоточившись на том, чтобы сохранить лицо спокойным, но не могла унять взволнованное