Нет, Лёвенхорм так не думал. Он просто злился. И не искал прощения. Его злость будила магию, а магия взывала к ветру дикому и необузданному, лишь наложенный на Лёвенхорма щит военных не давал этому ветру вырваться.

– Сейчас я обрисую перспективы. Ты можешь принять человеческую форму, надеть в знак покорности сюзерену антимагический ошейник, призвать к тому же остальных и надеяться на снисхождение. А можешь терпеть то, что я с тобой сделаю. Чешуя над глазами довольно тонкая. У тебя, конечно, есть природная магическая защита и при дальних ударах она компенсирует тонкость брони, но если я близко, очень близко, – Элоранарр склонился к его глазу, – выдохну на него раскалённый добела огонь, твой глаз выкипит. Ощущения будут непередаваемыми. – Он чуть отстранился и опять повёл когтем по веку, тот щёлкал при переходе с чешуйку на чешуйку. – А ещё мышцы век недостаточно крепкие, их можно развести. Можно погрузить коготь между веками и потянуть, вспарывая глазное яблоко. А потом привести сюда вестника Бездны и скормить ему вытекшую плоть, и тогда ни один целитель не сможет восстановить глаза. Или возьмём ноздри. – Элоранарр когтем провёл по носу Лёвенхорма.

Даже мне было не по себе от этих слов, от расслабленно-довольных интонаций, словно для Элоранарра нет ничего приятнее, чем мучить пленников, он был почти искренним, потому что очень злился на них всех. И пленники эту искреннюю ярость чувствовали, им становилось жутко.

– На несколько минут ноздри можно зажать так, что ничто не проникнет внутрь, но это всего на несколько минут, – вкрадчиво выговаривал Элоранарр. – А если окружить морду песком, то неизбежно наступит момент вдоха носом или ртом, и тогда песок, повинуясь магии, проникнет внутрь. Внутри он станет шипами, будет терзать пасть, разрезать горло… может заставить открыть рот и вдохнуть моё пламя. Или воду. С водой можно сделать столько всего интересного: душить, раздувать изнутри, бить по внутренностям. Вытащить язык и скормить его вестникам – тоже вроде неплохой вариант. И это мы затронули только голову. Бронированная чешуя оставляет так много уязвимых мест, и я могу показать на вашем примере, каких именно и как их можно использовать. А потом вернуться через пару часов и повторить урок снова. И так раз за разом, пока вы все не окажетесь в кандалах, как и подобает преступникам.

– Я не преступник, – прорычал Лёвенхорм Шадар, царапая камни, силясь вырваться из-под навалившихся плит. – Это было дело чести!

– Для того, чтобы доказать это, ты должен предстать перед императором, а для этого – надеть ошейник. Вы надеваете их сразу или ждёте приглашения с пристрастием? – Когти Элоранарра заскрипели по чешуе Лёвенхорма.

Тот распахнул светло-голубые глаза и рыкнул:

– Надеваем!

– Вот и чудненько, – оскалился Элоранарр и напоследок слегка царапнул его по носу.

От бешенства глаза Лёвенхорма полыхнули, но он промолчал. Он мог ненавидеть Элоранарра сколько угодно, но сейчас Элоранарр победил, кипел силой и яростью, он возвышался над ними, обладал властью мучить или оставить в покое. Для любого дракона это серьёзный повод умерить пыл и склонить голову.

Хотя бронированный глава рода, вынужденно склоняющийся перед не обросшим бронированной чешуёй драконом… поражением Лёвенхорм поставил себя в крайне неловкое положение.

Он уменьшался постепенно, похоже, опасался, что каменные тиски «случайно» рухнут на него и раздавят. Медленно вышел из-под державшего его в истинной форме купола. Ветер трепал пепельного цвета волосы Лёвенхорма, дёргал золотые кружева на его рукавах и воротнике. Ошейник ему поднёс военный, и Лёвенхорм, гневно раздувая ноздри, стискивая кулаки, позволил защёлкнуть на шее дуги из чёрного камня с вкраплениями похожих на россыпь звёзд кристаллов.

Снова над морем пронзительно закричала птица.

Лёвенхорм прекрасно понимал, что теперь его жизнь зависела от того, сочтёт ли император причину его сражения с Мэгранами достаточно уважительной. А судьба его рода Шадар зависела от того, как они примут поражение.

Немного ослабевший ветер трепал мои волосы, раздувал крылья драконов.

Следом за Лёвенхормом уменьшались и подставлялись под ошейники его ближайшие родственники, кроме удерживаемого без сознания коричневого дракона земли. Шадары злились, очень, были крайне недовольны собой и не считали себя виноватыми.

У них действительно был серьёзный конфликт с Мэгранами, но почему-то они не называли причину. Хотя в нынешнем положении пора бы начинать объясняться.

Я ощутила на себе взгляд Элоранарра. Он скосил на меня яркий золотистый глаз. Проверял, на месте ли я, в себе ли…

– Доставить их в казематы Белой скалы, – скомандовал он, расправляя чёрные крылья.

Оттолкнулся от земли, подняв небольшие вихри, завис на высоте, ожидая, когда я со своими маленькими крыльями догоню его и пристроюсь рядом. Мы пролетели над смытыми водой полями и останками селений, разрозненными группами пленников.

Бронированных представителей Мэгранов было меньше, всего четверо, потому что Элоранарр их хорошо потрепал. Но охраняли их столь же надёжно, держали вдали от шелестящего моря и даже колодцев. Под их тела подтянули каменные плиты, чтобы они не призвали подземные воды, и земля была поразительно сухая – военные драконы постарались оставить пленных без их родной стихии. Мэграны тоже были скованы каменными тисками, облеплены настолько, что даже в драконьем виде не встать, не сразиться за свободу. Лишь морды торчали, поблескивая чешуя цвета морской волны. Мэграны боялись и злились.

Едва приземлившись на растрескавшуюся от искусственной сушки землю, Элоранарр спросил:

– Кто-нибудь хочет пламени в пасть?

– Мы пленники, ты не станешь нас убивать, – с затаённой злобой ответил один из драконов, бронированная чешуя на его лбу которого складывалась в кривоватый узор.

Складывая крылья, Элоранарр небрежно заметил:

– Но я могу раз за разом выжигать вам языки, пока вы не согласитесь надеть ошейники для того, чтобы преклонить колени перед императором Каритом Третьим, вашим полноправным сюзереном, и рассказать о причинах вашего вопиюще невежливого поведения.

Он оскалил зубы, на выдохе выпуская сонм огненных искр. Те разлетались, оседая на притиснутых к окаменелой земле головах Мэгранов. Падая на подтянутые под их тела камни, искры превращались в костерки, золотое пламя отражалось на чешуе, в изумрудных глазах, подбиралось к уязвимым ноздрям, пока ещё мягко облизывало морды.

– Дядю и одного брата ты уже потерял, – Элоранарр накрыл лапой морду главы рода Мэгранов Моерра. – Хочешь остаться без второго?

Всё пламя мигом собралось вокруг лежащего чуть в стороне дракона, пробежалось по его морде. Бронированная чешуя отталкивала жар, но всё равно это должно быть крайне неприятно, особенно когда пламя подобралось к зажмуренным глазам.

– А может, – поинтересовался Элоранарр, – мне найти твоего наследника и попросить присоединиться к нашей милой беседе?