Теперь, когда народ Финляндии вновь освободился, необходимо, чтобы и женщины наконец получили свободу. Ибо в нашем обществе именно женщины являются наиболее угнетенным классом. Они у нас самая бесправная каста. Наши социалисты говорят о социальном угнетении. Угнетение существует, но не в смысле социальном. Каждый гражданин нашей страны свободен. Только женщина лишена свободы. Ныне, когда мы должны сплотить все силы для сохранения обретенной свободы, необходимо, чтобы в борьбу включились и женщины.

Со специальной торжественной речью выступил учитель волостной народной школы. Он был младофинн и конституционалист, потому речь его звучала особенно восторженно. Попутно он немножко кольнул суометтарианцев и тут же получил ответный удар от общинного врача, хранившего верность старосуометтарианским идеалам. Многие разражались упреками по адресу социалистов, поскольку здесь уже успели узнать о выступлении Стокмана. Учитель коснулся этого в своей речи:

— ..нашей борьбе исключительно ценную поддержку оказали трудящиеся массы. Но известные элементы из среды рабочих попробовали ловить рыбку в мутной воде. Ну разве теперь, когда появилась надежда на всеобщее избирательное право, подходящее время для разжигания классовой вражды? К счастью, подавляющее большинство наших рабочих представляет собою мирную, законопослушную массу. Интересы родины для них важнее классовых преимуществ. Правящие круги страны относятся положительно к разумным реформам, и, следовательно, у пас нет никаких причин для социального недовольства. Разногласия, которые проявились во время забастовки, пора уже забыть и приступить к созидательному труду на благо родины.

После каждой речи пели национальные песни. Собрание затянулось. Лишь поздно вечером все наконец стали разъезжаться по домам, исполненные горячих патриотических чувств.

Пасторская чета ехала в своей коляске. На одном из подъемов в карбидном свете фонарей появились ноги пешехода и тросточка. Затем из тьмы возникло туловище и весь человек.

— Добрый вечер! Значит, вы все-таки там были. А мы вас не видели.

— Добрый вечер. Ваша догадка о моем отсутствии совершенно справедлива. Я не был на торжестве.

— Но почему же?

— У меня были другие важные дела.

— Пожалуйста, садитесь вот сюда, рядом с кучером.

— Премного благодарен. Прогулка на свежем воздухе мне не повредит.

— Но ведь для прогулок у вас всегда найдется время.

— Спасибо. Ночная прогулка особенно приятна. Настраивает на философские размышления. Хм-хм.

По холодному тону Халме господа поняли, что уговаривать его бесполезно. Коляска покатила вперед, и Халме опять стал проваливаться во тьму. Вот снова остались видны лишь его длинные ноги, высоко взлетавшие на ходу. Некоторое время еще виднелся наконечник трости, поблескивавший при каждом взмахе, но наконец и он исчез в темноте.

III

Рабочее товарищество получило название «Стремление». На организационное собрание народ сходился неохотно. Особенно колебались люди барона. Разумеется, председателем выбрали Халме, хотя он долго говорил о значении демократии и уверял, что с радостью отдаст свои скромные силы делу товарищества, оставаясь его рядовым членом. Секретарем избрали Валенти, по предложению Халме.

— С точки зрения самого дела, мне кажется, будет весьма полезным то обстоятельство, что председатель и секретарь живут в одном месте.

Выбор членов правления оказался более трудным делом. Анттоо Лаурила избрали единогласно за его бунтарские речи, хотя Халме в душе и не одобрял его кандидатуру. Потом предложили Отто Кививуори, но тот сразу же отказался. Не то, чтобы он, как другие, боялся барона, но вообще ему не хотелось связывать себя работой в правлении. Тут Янне принялся уговаривать отца. Парень вдруг необычайно увлекся социализмом, что было на него совсем непохоже. И в конце концов его уговоры подействовали.

— Берись и все, раз тебя выбирают. Ты подумай: если мы получим избирательное право, так надо же еще добиться, чтобы люди пошли голосовать. Товарищество в этом смысле очень важно.

— Какого черта ты вдруг так распалился?

— Распалился? Ничего я не распалился, но если мы добьемся большинства, так ведь можно будет, пожалуй, улучшить положение торппарей. Покончим с этой адской поденщиной! Как подумаешь о проклятых днях отработки, так поневоле зло берет.

— Да ты их еще и не испытал, дней-то отработки. Ты пока что работал в баронском имении только по ночам — по девичьим клетям. Признавайся, Люютин карапуз — это твоя работа?

— Нет, не моя. Я ее не трогал. Там другие ребята постарались.

— Кто его знает. Смотри, обратают тебя, нынче это ловко делают. С этой отработкой никакое товарищество не покончит.

— Не обратают. У меня сноровка наследственная. Ну, так как же, старик? Пойдем в социалисты?

Анна возражала, как могла, но Отто в конце концов согласился с сыном. А решение Отто подействовало на других. Канкаанпээ и Мэкеля тоже осмелели, глядя на Отто, и правление товарищества было наконец создано.

Практически его значение было невелико, там как Халме все дела решал один.

Мало-помалу прибавлялись и новые члены. Приходили, несмотря на все сомнения, опасения и даже равнодушие. И после успеха всеобщей забастовки речи Халме казались гораздо убедительнее. Люди потянулись один за другим.

— Давай и меня запиши, если можете обождать с членскими взносами, пока вот денег не получу.

— Это не к спеху. Мы даже вообще не считаем членские взносы обязательными для тех, кому трудно живется. Нам важны прежде всего люди, а уж потом деньги. Да, мы должны работать с полным напряжением сил. Мы понимаем, что высшие классы Финляндии и палец о палец не ударят ради дела прогресса. Поэтому мы возьмем свою судьбу в собственные руки.

— Сколько же над ним смеялись! Но надо признать: если тут кто-нибудь и был глупцом, то, во всяком случае, не он.

Так теперь уже многие говорили о Халме.

Узнав, что Валенти избран секретарем, Хенна и Преети чуть с ума не сошли от радости. Они даже справили новое платье Ауне. Девочка начала ходить в конфирмационную школу и обещала стать настоящей красавицей. Многие парни уже поглядывали на нее, хотя она была еще только подростком. Преети и Хенна до того разошлись, что принялись мечтать о покупке коровы. И эта их безумная затея осуществилась — при помощи Халме. Он дал им деньги, якобы заработанные Валенти. Таким образом, он уже не раз помогал им потихоньку. Потому что самоуважение было для него столь же приятно, как и уважение окружающих.

Собрание решено было проводить в доме пожарной команды, а так как дом этот в некотором роде принадлежал барону, Халме счел своим долгом испросить у барона разрешение. Он остановил барона на прогулке, хотя знал. что барон обычно сердился, если с делами обращаются прямо к