Коренга ещё ни разу не видел такого красивого, отчётливоголубого, словно изнутри подсвеченного льда. Стена была бы совсем ровной игладкой, если бы талые ручейки, сбегавшие сверху, не проточили в ней глубокиерусла. Из-за этого верх стены чем-то отдалённо напоминал давешние дымные башни.Искрясь на солнце, кверху торчали молочно-голубые зубцы – какой в ростчеловека, какой размерами с дом.

Это было «чело» ледника, спускавшегося из царства вечнойзимы.

Молодому венну немедленно захотелось подобраться к стене иподробно рассмотреть её, пощупать рукой, убеждаясь, что столь удивительнаякрасота ему не пригрезилась…

– Поворачиваем, венн, – будто назло ему,немедленно распорядилась Эория.

Он хотел спросить почему, но в голосе девушки послышаласьтакая тревога, что Коренга счёл за благо сперва подчиниться, а узнавать что кчему уже после.

Эория, оглядываясь, гребла назад с полверсты, потом свернулав боковой рукав озера, тянувшийся к югу. Рукав был гораздо уже главного плёса,Коренга успел и забыть о его существовании, а сегванка, оказывается, помнила.

– Те ледяные глыбы, – сказал наконецКоренга. – Они могли упасть?

Эория кивнула.

– Могли.

– Получилась бы волна, – сообразил молодойвенн. – Такая, что лодку перевернёт?..

Эория снова кивнула.

«А то не видали мы волн… – мысленно подивилсяКоренга. – И была охота спасаться, точно от смерти? – Потомсообразил: – А-а, так она думает, будто я на волне в лодке неловок…»

Берега озёрного рукава скоро превратились в отвесные, словномечом прорубленные стены. Потом эти стены сдвинулись совсем тесно, оставив щельшириной в локоть. Эория досадовала и тщетно пыталась рассмотреть, что же тамдальше, за тесниной. Но каменный разлом уходил вверх прихотливым изгибом,солнечные лучи терялись высоко над головами и не позволяли заглянуть в щельсколько-нибудь глубоко.

– Прямо как колодезь, – щурясь против яркогоутреннего света, сказал Коренга. – Таким же холодом тянет… –Улыбнулся и вспомнил: – У нас дома как-то девочка провалилась в узкий колодезь,ей всего два годика было. Меня к ней вверх ногами на верёвке спустили, чтобыдостал. То-то я порадовался, что не вымахал в отцовскую стать…

– А что, – перебила Эория, – здорового парняили девки под рукой не нашлось? Один ты?

– Как же не найтись, конечно, нашлись, – удивилсяКоренга. И объяснил: – Я просто первый придумал. И мой отец всем сказал, чтоспускать надо меня.

– Делать нечего, – глядя на скалы, проговорилаЭория. Коренгу она слушала хорошо если вполуха. – Дальше сухим путёмдвигаться будем.

Опять возвращаться!.. Коренга только вздохнул.Путешествовать по озеру было легко. Как-то повезёт ему на камнях, грозящихвсякий миг то ли осыпаться из-под колёс, то ли превратиться в непроезжиезавалы?.. И Торон был бессилен помочь хозяину, он сам еле лапы переставлял,когда отходил по нужде…

Подумав так, молодой венн внутренне слегка заметался – что жтеперь будет? – и вдруг поймал себя на том, что с привычной надеждойпоглядывает на спутницу. «Правду бабушка говорила, – мрачно укорил онсебя. – К хорошему быстро привыкаешь. Мальцом дурак был, старших неслушал, думал, может, кто и вправду таков, но только не я! Я всё сделаю сам ибуду гордиться!.. А стоило представиться случаю – и я, оказывается, туда же.Эория мне сейчас дорогу высмотрит, Эория и одолеть её пособит… Что бы я теперьделал, если бы к её батюшке на «косатку» не угодил?.. А ведь хорохорился водиночку дальний путь одолеть…»

Он очень обрадовался, когда Эория направила «душегубку» кберегу всего в сотне шагов от теснины, там, где берег перестал нависать надводой безнадёжно неприступным каменным лбом.

Мысль о том, каким образом они с Тороном будут сейчасподниматься наверх, пришла уже во-вторых.

– Подожди здесь, венн, – сказала Эория. –Схожу гляну для начала, что тут кругом.

«Схожу?..» На круче не было и намёка на тропку, чтобыкуда-то идти. Выбоинка тут, трещинка там… До одной из этих трещинок воительницадостала из лодки. Запустила пальцы, подтянулась – и с ловкостью кошкиустремилась наверх.

На полпути она вдруг замерла, прилипнув к скале, посмотрелачерез плечо вниз и спросила:

– А что, венн, у вас тоже верят, будто из колодезя днёмзвёзды можно увидеть?

Коренга хмуро отозвался:

– Верят.

– И ты веришь?

– Я проверял, – потупился Коренга. – В томсамом колодезе.

– Ну и как?

– Да никак. Голубое небо, и всё.

Эория засмеялась и полезла дальше наверх.

Ждать сегванку пришлось долго. Коренга сидел впокачивавшейся лодочке, смотрел по сторонам и угрюмо страдал от собственнойбесполезности. Сюда, в горы, весна добиралась куда медленней, чем на равнину. Влицо Коренге светило совсем уже тёплое солнышко, но с нависающей кручисвешивались сосульки. В воду с них падали капли, от капель разбегались круги.Мелкие волны плескались у подножия скалы, обросшей вместо лишайников разводамисеры. Между жёлтыми пятнами виднелись фиолетовые, очень красивого цвета,распространявшие запах старой мочи. Коренгу вдруг посетила мысль, что, бытьможет, пройдёт много лет и ему вспомнятся талые капли, вспыхивавшие на яркомсвету, а с ними и всё нынешнее путешествие… И ещё многое, что с тех пор успеетпроизойти…

Он посмотрел на Торона, неподвижно лежавшего в «душегубке».Перекушенное плечо пса налилось безобразным отёком и нещадно болело. Коренгавзялся за борт, подтянул свою лодочку вплотную и провёл ладонью над неуклюжейповязкой, стараясь вобрать, перелить в себя его боль. Потом погладил мордуТорона. Тот приоткрыл мутные глаза, лизнул его пальцы…

«Мой друг… Мы – одно, нас ничто не разлучит, пока теплитсяжизнь…»

Позже Коренга крепко задумывался, родилась эта мысль в егосознании сама собой или вплыла извне, но это потом, а тогда он чуть нерасплакался. Торон лежал на здоровом боку, подвернув под себя правое крыло иполураскрыв больное, утратившее подвижность. Это была единственная поза,дававшая ему какое-то облегчение. Коренга обратил внимание, что Эория положилавторое весло вдоль лодки и постелила сверху свой плащ, чтобы получилась удобнаяопора для покалеченного крыла.

«Неужели это тебя, мой друг, мой брат, мой верный помощник имогучий защитник, я мысленно честил никчёмным уродцем только за то, что твоимкрыльям не дано возносить тебя к небу?.. Да как у меня за подобные мысли ещё ируки тотчас же не отсохли?.. А и поделом бы пришлось…»

Торон чуть приподнял голову, дотянулся, ткнулся носом владонь.

«Каково-то будет тебе на сухом пути, на голых каменныхкручах, где и человеческая рука не вдруг найдёт, за что ухватиться…»