– Почему ты так думаешь?

Улыбка Эории растеряла последние крохи веселья.

– А потому же, венн, почему многие калеки так не любятздоровых. Короба ирезейцев тяжеловесны и неуклюжи, они только и ждут, как бырухнуть на камни, а виллы – воистину Крылатый народ, они летают на симуранах,живущих одной волей со всадниками, и только слепой не поймёт разницы. Вотпочему!

Мимо проплывали скалистые берега, сложенные пластамиразноцветного камня, от почти белого до чёрного, от буро-красного дозеленоватого. Эти пласты лежали где ровно, где круто падали в воду, ни дать нивзять сломанные и вздыбленные неведомой силой, да так и застывшие. Гоня вперёдлодочку, Коренга невольно задумывался, что же за битва Богов могла такисковеркать земные слои… И вдруг его осенило.

Он даже перестал грести, так велико было постигшее егопонимание.

– Я понял, – сообщил он Эории.

Сегванка выпрямилась в лодке, с весла падали капли вспокойную воду, попахивавшую тухлым яйцом.

– Что понял, венн?

– Помнишь старую дорогу? Которая из ниоткуда в никудапролегла? – принялся торопливо и сбивчиво объяснять Коренга. – Её подконец ещё вроде как разорвало и сдвинуло?.. Помнишь, там скалы были, точноошмётки каменной пены?.. Их не с юга бросало, как я сначала подумал. Ониотсюда, с гор, прилетали, пока здесь всё кипело. А потом просто кусок земли откололо…Ну, как льдину на Светыни весной… Откололо и повернуло, и этот кусок так до сихпор и стоит…

Воительница с сомнением пожевала губами.

– На островах Меорэ мы видели, как трескается земля,распираемая подземным огнём, но даже там не происходило подобного… –Подумала и добавила: – Зол ты врать, венн. Льдины на реке… Выдумаешь тоже.

Коренга запальчиво возразил:

– Если бы подняться на коробе и посмотреть на равнину,ты увидела бы, что я прав!

Сказал и осёкся, сообразив: подними Эорию на коробе, она бытолько море и высматривала вдали.

Сегванка долго молчала, потом отозвалась:

– Вот заберёмся на какой-нибудь перевал, оттудапоглядим.

Как же досадовал Коренга, что высокие перевалы были ещёдалеко, а взлететь к тучам на коробе вроде ирезейских ему так и не довелось!Вот бы прямо сейчас послать в небо Торона – и его глазами обозреть необъятнораспахнувшийся мир!.. Хозяйка Судеб продолжала казнить Коренгу мечтой о полёте,его, лишённого даже дара хождения. Да попутно ещё разводила со всяким,способным дать маломальское наставление или совет… Вот и нарлакский парень,который мог одним словом подтвердить или опровергнуть осенившее его понимание,воссел к Священному Огню вместе с душами своих предков, не расспросишь еготеперь. И даже Торон, не выучившийся летать, – даже он за что-то жестокотерпел, хотя был, как и его хозяин, виновен лишь в том, что появился на свет.Коренга тщетно гнал от себя мысль о перебитой кости, которая вполне могла несрастись. Или срастись криво, так что крыло никогда не наберёт даже своейпрежней силы, не позволит Торону хоть ради забавы подпрыгивать на два-три шагас разбегу, – так и останется торчать кривым мёртвым сучком…

То, что сулит принести величайшую радость, на самом делеоказывается чревато и величайшей бедой. Коренга ощутил, как в груди распухаеттяжёлый больной ком, и посмотрел на Торона.

Тот следил за ним взглядом, положив голову на борт«душегубки». Прежде блестящая шерсть выглядела тусклой даже там, где её удалосьотчистить от крови, а всегда ясные, разумные глаза были больными,тоскливо-напуганными и какими-то покорными, словно пёс понимал свою участь итянулся к хозяину попрощаться…

– Ничего себе!.. – вдруг сказала Эория. –Хёггов чешуйчатый срам и волосатое брюхо!.. Ты только посмотри, венн!..

Коренга вскинул голову – и тут же на время забыл обо всехсвоих горестных размышлениях. Озеро всё так же вело их к востоку, а по берегаммедлительно шествовали горы. Ну, то есть ещё не те снеговые пики с лежащими наплечах облаками, что высились впереди, в недосягаемом далеке, но уже и неболее-менее отлогие холмики, к которым лепился Ирезей. В этом месте озероплавно поворачивало к югу, лодки обогнули очередную гору, возносившуюся из водыстосаженным обрывом ломаного гранита…

И Коренга увидел могучую крепость, венчавшую одну из дальнихвершин. Разновысокие башни вырастали из отвесных утёсов, врезанные в них с темже сверхчеловеческим совершенством, с каким приникали один к другому камнистарой дороги. Зрелище было таково, что Коренга оставил грести посерединезамаха. Время, Погибель и непогоды изрядно потрудились над крепостью, обрушивмакушки иных башен и местами проломив стены, и всё это дрожало и колебалось всизой пелене, потому что замок… дымил. Из него не валили плотные клубы, какбывает во время пожара, – скорее, примерно так курились бы головни дома,сгоревшего накануне. Внутри каменных башен давно отпылали все деревянные части,превратив их в огромные дымоходы, и они источали тяжёлый серый угар, медленноуносимый ветром…

Замок был мёртв, в некотором смысле даже мертвей Фойрега, погребённогопод Огненными увалами. Там, на увалах, давно вырос добрый зелёный лес, там хотябы под Голубой Луной воскресала некая жизнь, сберегаемая чудом Богов. Здесь же,как много веков назад, полновластной хозяйкой оставалась Смерть, упавшая из-зазвёзд…

– У нас на Островах, – сказала Эория, – тожеесть дивно изваянные скалы и целые горы. Я сама видела троих братьев,обнявшихся по колено в воде. Издали ты узришь юных героев, непреклоннозаступающих путь ледяным великанам. А обойдёшь на «косатке» – и нет ничего,кроме камня, разломанного прибоем и непогодой. Знаешь, венн, мне ведьрассказывали о девках, топившихся от несбыточной любви к каменным храбрецам…

Коренга вздрогнул, моргнул, очнулся и понял, что в дымныхбашнях вдалеке Эория не увидела работы древних зодчих. Для неё это была причудатворения. Крепость на вершине горы постепенно отодвигалась назад, всё болеевысокие отроги хребтов мало-помалу заслоняли её. Коренга снова и сноваоглядывался через плечо. Ему делалось не по себе от вида серого дыма, которыйпереливался через стены и медленно тёк вниз по склонам, но не смотреть он немог. Потом разрушенные башни совсем скрылись из виду.

…Нет, за прибрежными скалами не хоронились одетые зеленьюполяны, какое там знаменитые сады Ирезея. Здесь не рос лес, здесь нечего былоделать заблудившемуся Кокориному потомку…

Коренга грёб вперёд.

Ирезейское озеро уводило далеко в глубь горной страны. Эориятолько поспевала подправлять карту. Озеро делалось то шире, то уже, сворачивалото на юг, то на север… А потом кончилось.

Обрывистые берега становились всё круче и неприступнее, онис трудом позволяли найти место для ночёвки… Пока однажды утром впереди невозникла отвесная ледяная стена, соединявшая берега.