– Кто здесь, кроме вас?

– Простите?

– Ваша шайка, ваша маленькая банда, вашагруппка правительственных конспираторов. Кто еще здесь? Тайны в этом никакой небыло. Он мог ей ответить.

– Джордж Орд, Томас Финк из Нового Орлеана иК.О.Льюис.

– Кто такой К.О.Льюис?

– Заместитель директора ФБР, из Вашингтона.

– Что ему здесь надо? – Вопросы были резкими,короткими, нацеленными, как стрела прямо в глаза Мактьюна. Он стоял,прислонившись спиной к стене, и боялся пошевелиться, хотя и старался казатьсяравнодушным. Не дай Бог, Финк, или Орд, или, еще хуже, К.О.Льюис появятсясейчас в холле и увидят, как она на него насела. Ему никогда не оправдаться.

– Ну, я...

– Не заставляйте меня вспоминать о пленке,Мактьюн, – заметила она, так или иначе упомянув эту проклятую кассету. –Скажите мне правду.

Клинт стоял непосредственно за ее спиной спортфелем в руках и наблюдал за движением в холле. Он слегка удивился тому, какуверенно она напала на Мактьюна. Тот передернул плечами с таким видом, какбудто он совсем забыл про пленку, но теперь, когда она ему напомнила...

– Я думаю, кто-то из офиса Фолтригга позвонилмистеру Льюису и попросил его приехать. Вот и все.

– Все? А вы, ребятки, сегодня накоротке невстречались с судьей Рузвельтом?

– Встречались.

– Мне вы позвонить забыли, не так ли?

– Гм, судья сказал, он сам вам позвонит.

– Понятно. Вы собираетесь давать показания вовремя этого коротенького слушания? – Она отступила на шаг, и Мактьюн вздохнул соблегчением.

– Мне придется давать показания, если менявызовут в качестве свидетеля.

Она помахала пальцем у него перед носом.Ноготь был длинным, слегка загнутым, тщательно наманикюренным и покрашенным вкрасный цвет. Мактьюн с опаской следил за ним.

– Вы будете придерживаться фактов, понятно?Одна ложь, пусть самая незначительная, или какая-нибудь чушь, сказанная судье вличных целях, одно замечание во вред моему клиенту, и я перекрою вам кислород,Мактьюн. Я ясно выражаюсь?

Он продолжал улыбаться и поглядывал то налево,то направо, как будто она была приятелем, с которым он слегка повздорил.

– Понятно, – сказал он, улыбаясь.

Реджи повернулась и удалилась. Клинт за ней.Мактьюн повернулся и снова нырнул в комнату для отдыха, хотя был уверен, чтоесли ей что-то понадобится, она последует за ним и туда.

– Я не понял, о чем шла речь, – пожал плечамиКлинт.

– Стимулирую его честность. – Они пробиралисьсквозь толпу, обычную для такого рода судов, – люди, защищающие своиродительские права, отцы малолетних правонарушителей, дети, попавшие в беду, иих адвокаты. Все они расположились небольшими группками в холле.

– Что это за пленка?

– А я тебе не рассказывала?

– Нет.

– Дам потом послушать. Придешь в экстаз. – Онаоткрыла дверь с надписью “СУДЬЯ ГАРРИ М. РУЗВЕЛЬТ”, и они очутились вмаленьком, тесном офисе, где в центре стояли четыре стола, а по стенам – полкис делами. Реджи направилась прямиком к первому столу. Там за машинкой сиделахорошенькая чернокожая девушка. Табличка на ее столе возвещала, что ее зовутМарсия Риггл. Она прервала работу и улыбнулась.

– Привет, Реджи.

– Привет, Марсия. А где Его Честь?

В дни рождения Марсия получала цветы отадвокатской конторы Реджи Лав, а на Рождество – шоколадные конфеты. Она былаправой рукой Гарри Рузвельта, который сам настолько перерабатывал, что забывалкакие-то устные обещания, встречи и годовщины. Зато все помнила Марсия. Двагода назад Реджи занималась ее разводом. Мамаша Лав готовила ей запеканку.

– Он в суде. Освободится через несколькоминут. Тебе назначено на полдень, верно?

– Так мне передали.

– Он все утро пытался до тебя дозвониться.

– Но не дозвонился. Я подожду у него вкабинете.

– Конечно. Хочешь бутерброд? Я сейчас будузаказывать ему ленч.

– Нет, спасибо. – Реджи взяла у Клинтапортфель и попросила его посидеть в холле и подождать Марка. Было без двадцатидвенадцать, его скоро должны были привезти.

Марсия протянула ей экземпляр заявления, иРеджи вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.

* * *

Гарри и Айрин Рузвельт тоже бывали гостями вдоме мамаши Лав. Ведь немногие адвокаты в Мемфисе проводили в суде по деламнесовершеннолетних столько времени, сколько проводила там Реджи. За последниечетыре года их официальные отношения переросли во взаимное уважение и дружбу.Пожалуй, единственное, что получила Реджи при разводе с Кардони, были четыресезонных билета на баскетбол в Мемфисе. Поэтому троица – Гарри, Айрин и Реджи –вместе побывали на многих играх в Мемфисе. Иногда к ним присоединялся ЭллиотЛевин или кто-нибудь другой из друзей-мужчин Реджи. После игры они обычно шли вкафе “Пибоди”, где ели сырный пирог, или, в зависимости от настроения Гарри,иногда ужинали в ресторане “У Гризанти” в центре города. Гарри постоянно быльголоден и всегда думал о еде. Айрин беспокоил его вес, поэтому он из духапротиворечия ел еще больше. Реджи иногда шутила с ним на эту тему, но каждыйраз, как она заговаривала о фунтах или калориях, он немедленно осведомлялся омамаше Лав и ее макаронах, сырах и пирогах.

Судьи тоже люди. Им тоже нужны друзья. Но онмог ужинать с Реджи Лав, общаться с ней или с любым другим адвокатом исохранять независимость своих суждений по юридическим вопросам.

В который раз она с изумлением разглядывалаорганизованный хаос в его кабинете. Пол был покрыт старым светлым ковром, нанем аккуратными стопками были разложены книги и справочники, в которыхсконцентрировалась вся законодательная мудрость. Каждая стопка не превышалавысоты двенадцати дюймов. По стенам расположились провисшие полки, но книг наних не было видно из-за справочников и других юридических материалов и памяток,уложенных перед книгами и грозящих в любой момент свалиться на пол. Кругом былирасставлены и разложены папки с делами. Перед столом приютились три старыхдеревянных стула. На одном тоже лежали папки с делами. Папки лежали и поддругим стулом. Один стул пока был свободен, но, несомненно, к концу дня будетиспользован в качестве места для размещения еще чего-нибудь. Она села на этотстул и оглядела стол.