Она произнесла имя, которое ничего для них не значило:«Генри», — и в последний раз сжала кроссовку. Потом пальцы разжались, икроссовка выскользнула из них. Алиса выдохнула, и последнее белое облачко,слабенькое, почти прозрачное, просочилось меж ее губ.

Джордан перевел взгляд с Клая на Тома, вновь посмотрел наКлая.

— Она?..

— Да, — кивнул Клай.

Джордан разрыдался. Клай позволил Алисе еще несколько секундсмотреть на гаснущие звезды, потом закрыл глаз ладонью.

Недалеко от сада находился фермерский дом. Они нашли лопатыв одном из сараев и похоронили ее под яблоней, с крошечной кроссовкой в руке.Все согласились, что она бы хотела, чтобы кроссовка осталась с ней навсегда.Потом, по просьбе Джордана, Том продекламировал сороковой псалом, хотя на этотраз последние слова дались ему с превеликим трудом. Потом каждый из нихрассказал о том, какой им запомнилась Алиса. Во время этой импровизированнойслужбы мимо них прошло стадо мобилолюдей, небольшое. Их заметили, но нетронули. Клая это совершенно не удивило. Они же были безумными, неприкасаемыми…и он не сомневался, Пушкарь и Гарольд горько пожалеют о том, что ослушались.

Большую часть дня они проспали в фермерском доме, а потомнаправились к Кент-Понду. Клай более не рассчитывал застать там сына, но непотерял надежды найти весточку от него, может, и от Шарон. Известие о том, чтоона жива, могло бы чуть разогнать тоску, которая навалилась на него, давила,прижимала к земле, словно плащ с подкладкой из свинца.

Его старый дом (дом, в котором Джонни и Шарон жили, когдапрошел Импульс) находился на Ливери-лейн, в двух кварталах севернеенеработающего светофора, который считался географическим центром Кент-Понда. Вобъявлениях о продаже недвижимости про такие дома обычно писали, что онитребуют ремонта (отсюда и низкая цена) или называли «домом для молодоженов», тоесть также подчеркивали, что стоит он недорого. Клай и Шарон шутили (до того,как разъехались), что этот «дом для молодоженов» скорее всего станет для них и«домом пенсионеров». А когда Шарон забеременела, они говорили о том, чтоназовут ребенка Оливия, если родится девочка. «В этом случае, — заявляла Шарон,— только у нас будет Ливви с Ливери-лейн». Как же они тогда смеялись.

Клай, Том и Джордан (бледный Джордан, задумчиво-молчаливыйДжордан, который теперь обычно реагировал на вопрос, если он задавался емувторой, а то и третий раз) прибыли на перекресток Главной улицы и Ливери-лейнсразу после полуночи ветреной ночи второй недели октября. Клай диким взглядомуставился на знак «Стоп» у выезда с улицы, на которой последние четыре месяцаон бывал только гостем. Знак марала нанесенная аэрозольной краской надпись«АТОМНАЯ ЭНЕРГЕТИКА», как и до его отъезда в Бостон. СТОП… АТОМНАЯ ЭНЕРГЕТИКА.СТОП…

АТОМНАЯ ЭНЕРГЕТИКА. Он не мог понять смысла. Значениепонимал, тут вопросов не было, чье-то умное политическое заявление (если бы онобошел город, то, наверное, обнаружил бы такую же надпись на всех знаках«СТОП», даже в соседних городах, скажем, Спрингвейле и Эктоне), но совершенноне понимал, как смысл мог остаться прежним, если мир совершенно переменился. УКлая возникло ощущение: если он будет долго и пристально смотреть на знак,«СТОП… АТОМНАЯ ЭНЕРГЕТИКА», то в нем откроется портал, тоннель-во-времени, какв научно-фантастических романах, и по этому тоннелю он попадет в прошлое, гдевсе будет, как и раньше. Без Импульса и его последствий.

— Клай? — позвал Том. — Ты в порядке?

— Это моя улица, — ответил Клай, словно его слова всеобъясняли, а потом, не отдавая себе отчета в том, что делает, побежал.

Ливери-лейн была тупиком, как и все улицы на этой сторонегорода. Поднималась от Главной, а другим концом упиралась в Кентский холм,который на самом деле был изъеденной ветром и солнцем горой. Дубы кронамисмыкались над улицей, поэтому что тротуар, что проезжую часть устилала опавшаялиства, которая хрустела под ногами. Хватало на улице и заглохших автомобилей.Два столкнулись лоб в лоб, их радиаторные решетки слились в жаркомметаллическом поцелуе.

— Куда он побежал? — послышался позади голос Джордана. Клаюстало дурно от страха, который звучал в голосе, но он не мог остановиться.

— Все нормально, — ответил мальчику Том. — Пусть бежит.

Клай лавировал между брошенными автомобилями, луч фонарямельтешил впереди. После очередного зигзага луч этот уперся в лицо мистераКретски. Мистер Кретски всегда давал Джонни леденец, когда того приводили кнему стричься. Джонни еще был Джонни-малышом, который кричал: «Это меня! Этоменя!» — если в доме звонил телефон. Мистер Кретски лежал на тротуаре передсвоим домом, наполовину заваленный опавшими дубовыми листьями, а нос у негоотъели.

Я не найду их мертвыми, эта мысль билась в голове, снова иснова. Тем более после Алисы. Я не найду их мертвыми, а потом пришла другаямысль, жуткая (но в критические моменты его разум всегда говорил правду). Еслиуж суждено найти мертвым кого-то из них… пусть это будет она.

Их дом был последним по левую руку («последний слева», о чемраньше он всегда напоминал Шарон, обязательно со злобным смешком[122], дажепосле того как шутка приелась), и подъездная дорожка упиралась вотремонтированный гараж, в котором едва хватало места на один автомобиль. Клайуже выдохся, но не сбавил скорости. Побежал по подъездной дорожке, разбрасываялиству, чувствуя, как закололо в боку, как во рту появился неприятный медныйпривкус, как воздух режет горло. Поднял фонарик и направил его в гараж.

Пусто. Вопрос в том, хорошо это или плохо?

Повернувшись, увидел, как пляшущие лучи фонарей Тома иДжордана движутся к нему, и направил свой на дверь черного хода. От увиденногосердце запрыгнуло аж в глотку. Он взбежал по трем ступенькам на крыльцо,споткнулся и чуть не пробил рукой лицевую панель, пытаясь сорвать со стеклазаписку, приклеенную лишь полоской скотча. Если бы они пришли на час позже,может, даже на полчаса, безжалостный ночной ветер сорвал бы ее и унес за леса иполя. Клай мог бы убить жену за то, что она не потрудилась как следуетзакрепить записку, и такое разгильдяйство отличало ее во всем, да только…

Записку оставила не Шарон.

Джордан подошел к крыльцу, остановился у первой ступеньки,направил луч фонаря на Клая. Том тащился следом, тяжело дыша, при каждом шагегромко шуршал листьями. Встал рядом с Джорданом и направил луч фонаря на листокв руке Клая. Потом медленно поднял его к лицу художника, который застыл, словнопораженный громом.