Фернандо явно разделял её чувства (ибо боялся за своё место), Дагмару явно было всё равно, а леди Виена хоть и добилась своего, но выглядела даже какой-то удручённой. Верховной настоятельнице нравилась мэр их города, ибо леди Виена Илентрайт была тем правителем, который не притеснял псайкеров просто так, из фанатизма. Скорее наоборот – она всегда давала школе Астра Телепатика всё, что требовалось для полноценного обучения.

Когда Валерика почти достигла выхода, её едва слышно подозвал к себе Наафалилар. Это напомнило ей их встречи в школе, только сейчас церковник занимал даже более высокий, серьёзный пост, чем раньше.

–Поделюсь с тобой некоторыми своими мыслями, ибо ты-то уж точно лишний раз болтать не станешь, - без предисловий, смотря на неё сверху вниз, суровым тоном начал Наафалилар. – По большому счёту, судить надо было не меня и даже не тебя, настоятельница. А этого идиота Дагмара. Это его люди должны были защищать твоих щенков. А теперь из-за них на меня ропщет разный сброд, который принято считать моими братьями и сёстрами.

–Помнится, Наафалилар, это ты утратил контроль над толпой, а не Дагмар, - Валерика ответила ему не менее жёстким взглядом. Кровь её детей на руках его фанатиков, и она не намерена играть с ним в любезность.

–Поосторожнее с языком, колдунья, - прошипел епарх, выходя из себя. – Ты далеко не всесильна, и защита твоя имеет свои пределы.

–Как и твоя, Наафалилар. Не хочется загадывать, но думается мне, в Кардене вскоре может вновь поменяться епарх. Император с вами, Наафалилар, и да направит вас Его Свет.

Не бросив даже мимолётного взгляда на перекошенное от ярости лицо епарха, она собиралась покинуть зал, но поймала на себе многозначительный взгляд леди Виены.

Мэр стояла в окружении пары безмолвных охранников, облачённых в темную панцирную броню и закрытые шлемы с красными глазницами-линзами.

–Примите мои соболезнования, верховная настоятельница. Я знаю, как вы относитесь к своим ученикам. Для вас это серьёзная потеря.

Валерике захотелось в ответ произнести хоть какие-то слова благодарности, но вместо этого она даже с некоторым вызовом посмотрела в лицо Виены:

–Вы ведь тоже презираете и ненавидите псайкеров…госпожа. Это с вашей легкой руки произошло это чудовищное массовое сожжение. В муках сгорели женщины, старики и дети, которые ещё могли послужить Империуму, но…

Мэр подняла руку в чёрной перчатке. Несмотря на дерзкий тон Валерики, в котором отчётливо слышалась боль, Виена оставалась спокойной и вежливой:

–Вы и без меня знаете, леди верховная настоятельница, как работает внутренняя политика Империума. Святая Церковь – один из нерушимых столбов, на котором держится всё наше общество, и ни вам, ни даже мне, не под силу оспаривать её решения.

Валерика покачала головой. Всё это она действительно прекрасно понимала, но в ней говорили боль и скорбь.

–Прошу извинить мою дерзость, госпожа мэр. Не пристало мутанту так говорить с представительницей чистокровной аристократии.

–Пустое, – Виена пренебрежительно махнула рукой. – За нами никто не наблюдает, и мы можем спокойно, откровенно беседовать.

Верховная настоятельница ничего не ответила, бросив мимолётный взгляд на могучие силуэты охранников, которые, казалось, даже не шевелились. Она знала, что леди Виена с большим трепетом относится к личной безопасности, набирая себе в защитники лишь самых лучших, дорогостоящих наёмников. За свою плату они действительно будут немы, как рыба.

Видя, что Валерика молчит, мэр продолжила:

–Я действительно не поддержала бы это массовое сожжение, если бы не Церковь, Валерика. Я разделяю твою точку зрения. Мы в прямом смысле этого слова бросили в огонь ценные человеческие кадры, которые могли бы принести куда больше пользы, чем смерть на потеху толпе.

–Если бы не Церковь…или Наафалилар?

–Одно и то же, Валерика, не придирайся к словам. Экклезиархия в Кардене словно на иголках, и ты знаешь, почему. Не заставляй меня беседовать с тобой, словно с глупой. Ты слишком умна для этого.

Верховная настоятельница задумалась на несколько мгновений.

–Так чего ты хотела, Виена? Ты подозвала меня явно не для того, чтобы выказывать соболезнования. Пожалуйста, не пойми меня превратно, но твои слова не вернут моих детей, забитых до смерти, словно скот.

Мэр отвернулась, вперив серьёзный взгляд в широкое витражное окно, откуда едва-едва пробивался солнечный свет.

–Просто посчитала нужным напомнить тебе, что в Кардене в любом случае не будет вестись бездумная, жестокая охота на несанкционированных псайкеров. Я по-прежнему буду стараться отправлять к тебе столько, сколько смогу, но арбитры и Церковь…ты сама знаешь. Так же твоя школа всё так же не будет ни в чём нуждаться. Кардена, как и вся Сиона продолжит снабжать остальной Империум псайкерами-примарис и астропатами.

Валерика едва заметно дёрнулась. Её бледное, красивое лицо под капюшоном на мгновение тронула гримаса презрения.

–Премного благодарна вам, госпожа. За вашу доброту, заботу, и за то, что по-прежнему воспринимаете моих детей как бездумное живое оружие. Спасибо.

Отвесив глубокий, почти уважительный поклон, она спешно, но сохранив величественность в каждом шаге, покинула здание Администратума.

После суда у Валерики появилось чуть больше свободного времени, чем она поспешила воспользоваться. Возобновились дополнительные занятия с Сарой, на первом же из которых девочка спросила про Одноглазика. Верховная настоятельница заметно удивилась, после чего негромко рассмеялась и погладила девочку по голове, на которой уже успели отрасти красивые, густые тёмные волосы. Сара стояла обескураженная не столько её реакцией, сколько внезапным осознанием того, что впервые слышит смех госпожи.

–Конечно, оставляйте. Как же можно выбросить на верную смерть столь малое, беззащитное создание? – с нежной улыбкой подтвердила Валерика мнение детей о себя. – А кто его, кстати, подобрал?

–Я, госпожа верховная настоятельница. Пока мы ждали, когда начнётся то самое…

Валерика не дала её закончить, улыбнулась ещё шире и поцеловала девочку в лоб, чем окончательно её добила. Женщина поспешила объяснить:

–Пока вокруг лишь насилие, смерть и боль, вы спасли чужую жизнь. Те, кого считают «мутантами». Сара, ты прекрасно знаешь, я не считаю вас таковыми, вы все до единого – мои дети, моя семья, но в глазах остальных…Ты несказанно порадовала меня, проявив милосердие. Я горжусь тобой и твоими друзьями.