Врата… я не знаю, что они ныне! Это свой разум. Это болеечем жизнь. Это Бог — в примитивном понимании. Мы видим внешнее проявление Врат…— Он качнул головой, безошибочно указав на опушку леса.

Да, я видел. И все мы это видели — нечто, изменённуюматерию, искажённое пространство, тот пятачок земли, где ждали Врата…

— Мы принимаем здесь гостей. — Крей улыбнулся. — Вот… каквас. В уютном домике, в комфортабельном гнезде, в просторном аквариуме. В человеческомобличье, в любой представимой форме. Это мелочи. Даже то, что мы на ЗемлеИзначальной, — не важно. Только символ, только знак истоков… Сюда приходятпредставители новых рас. И получают Врата. Сами! Мы — лишь извозчики.

Меня передёрнуло от этого слова.

— Получают Врата — и привозят их в свой мир. Вот и всё. Мыпомогаем в этом. Но мы не раздаём места в Тени. Это нам неподвластно.

— Почему же тогда мы не получаем Врат? — воскликнула Маша. —Крей, объясните! Вы так по-доброму к нам отнеслись… спасибо вам… но сейчас наднашим миром повисла угроза! Смертельная угроза! Это вам всё — хиханьки дахахаканьки! Почему?

— Дело только в вас. Я не хотел бы этого говорить… — Крейказался смущённым. — Но… если вы не хотите Тени… если вы просите о ней лишь изстраха, не из любви…

— Почему все боги так жестоки? — резко спросил дед. — А,Крей? Почему все они хотят, чтобы их любили искренне и чисто, бились лбом оземлю, приносили в жертву своих детей, благодарили за страдания? Да, в нас нетлюбви к Тени! Но мы — не вся Земля! И даже мы готовы принять Тень!

— Значит — не готовы. — Голос Крея не дрогнул. — Я не могудать ответ. Я не знаю, в чём причина. Может быть, в том, что вы так и несобрались вместе…

— Двести тысяч планет! И на каждой тысячи Врат! Как нам найтиДанилова? — Маша словно с цепи сорвалась. — Да вы что? Требуете единодушногоподнятия рук? Мы все как один умоляем принять нас в Тень… Сашка — он ведь можетбыть где угодно! Ездить в повозке с бродячими актёрами! Трахать наложниц вгареме! Воевать за какого-нибудь царька, учиться управлять вашими звездолётами!Откуда нам знать?

— Вам не надо знать, — тихо ответил Крей. — Не надо. Втом-то и дело… Смотрите…

Он не сделал ни одного движения, ничего не сказал. Просто ввечернем воздухе разлился свет — и мы увидели.

Скалы. Чёрные как ночь — хотя там ещё стоял день…

Изображение плыло, скользило вокруг нас. Ощущениеприсутствия было полным — словно нас перекинули через пространство, подвесили ввоздухе над скалами, над скорчившимися фигурками.

— Они пришли к нам почти месяц назад… — сказал Крей. — Онидолго понимали, что происходит, ещё дольше собирались вместе. И вот… теперь ониполучают Врата. Уверен. Я слишком часто это видел…

Фигуры, распластанные на чёрных скалах, были не совсемчеловеческими. Да, две руки, две ноги, голова — два глаза… Больших фасеточныхглаза.

— Это ведь самостоятельная ветвь эволюции, — с лёгкимупрёком сообщил Крей. — Они не происходят с Земли Изначальной… как вы…

Фигуры то скребли камень длинными тонкими пальцами, тосмотрели вверх, в небо, на нас — невидимых наблюдателей.

Нечеловеческий взгляд, ломаные движения, и в то же время —пронзительная, чужая красота. Кожа существ была иссиня-чёрной, они сливались смёртвым камнем и всё скребли в него, стучали, просили…

— Их поведение… только форма, — резко пояснил Крей. —Выражение их стремлений. Им нужна Тень. Нужны Врата.

Что-то произошло. Треснул камень. Отвалился кусок скалы.Звук — пронзительный, наполненный чужой радостью и ликованием. Руки, протянутыек мерцающему багровым, крошечному, как вишенка, шарику. И тишина — почтисвященная тишина. Фигуры вставали. Пятеро тонких, высоких нечеловеческихсуществ шли по скалам — и в руках одного из них пламенело, затмевая день,огненное зерно.

— Они получили Врата, — спокойно сказал Крей. — Вот и всё.Теперь начнётся их путь в Тени. Со всеми минусами… Но если бы вы видели, какони живут… что они ухитрились сотворить со своей планетой… вы бы поняли, чтоэто для них — благо.

Изображение меркло. Мы снова были в саду… и не знаю, чточувствовали другие. Я испытывал лишь зависть. Может быть, об этом я и мечталвсю жизнь… идти, неся в руках зародыш Врат, дверь в иные миры. И пусть в этихмирах будут вся боль, весь порок, вся глупость Вселенной — но если хоть один изтысячи миров отзовётся добром… даст приют бездомному ребёнку, кусок хлебанищему поэту, справедливость униженному…

— А вы говорите — как нам получить Врата…

Идти по Земле — с пылающим огнём в руках. Опустить зерно вземлю и увидеть, как вспыхивают вокруг бесплотные Врата. Океан возможностей.Океан свободы.

— Ждите. Надейтесь. Если Врата вам нужны — вы их получите…

— Крей! — Голос Кэлоса разорвал мираж. Он встал. — Опомнись!Они не готовы! Они только дети, они ещё младенцы, их история — искра света вотьме! Тысячи лет древние корабли нашей расы ползли по Галактике — чтобызаронить семена жизни. Они не могут принять — так сразу. Им надо дать время,надо помочь. Бескомпромиссность молодости, ну как ты не понимаешь? Ты!

— Да, я, бессмертный Вождь!

Крей вскочил, раскланялся в шутовском поклоне.

Всё, что я хотел и мог сказать, мольба и проклятие, — всёвылетело из головы. Перед нами разыгрывался финал древней драмы.

— Прощения просим, Вождь! Лига не пойдёт путём ХрустальногоАльянса!

— Крей Заклад, когда я вытащил тебя, сопливого щенка, изчумного барака, я не думал, прав был или нет, стоит ли твоя жизнь…

— А, это и впрямь ты, Вождь!

Куда делась вся его вежливость и невозмутимость! Двачеловека, чей возраст мерился столетиями, сейчас ругались, как надравшиесяюнцы!

— Спасибо! Когда меня вздёргивали на дыбе, Вождь, я непредавал тебя! Когда я жёг заживо повстанцев — медленно, Кэлос, очень медленно,как ты велел — чтобы и мысли у них не было вернуться в родной мир, — я неколебался! Я знал — только ты светоч во тьме, только ты вправе решить, гдедобро и где зло! Мы прошли твоим путём — и упали в грязь. Так вот — теперь мыидём в другую сторону! Желаю добра этим людям — но не осчастливлю их насильно!Извини, Вождь! Прикажешь уйти в отставку? Или застрелиться?

— Поздно тебе стреляться!

Тишина ударила больнее крика. Крей и Кэлос как по командезамолчали.

— Лига приняла решение, — тихо сказал Крей.

— В тебе не осталось ничего человеческого, — ответил Кэлос.

— Кэлос! Тебе ли говорить об этом?