мелкая, но прожорливая.

Кок усмехается и снова бросает на меня взгляд, словно проверяя реакцию.

Пожимаю в ответ плечами, мол, хамло и грубиян, что с него возьмешь?

Джек с Кули (если не путаю имя) еще о чем-то переговариваются, но на сей раз действительно тихо и не для моих ушей. А я — опять же, на сей раз — не пытаюсь подслушивать. Глазею по сторонам, барабаня пальцами по столешнице.

По камбузу начинает плыть умопомрачительный запах свежесваренного кофе, но пока ко мне никто не торопится, и я начинаю скучать.

Задираю рукав кофты и проверяю почту. От Кенни по-прежнему ни словечка, и меня это здорово напрягает. Деми письмо еще не доставлено. Отец… Вздыхаю поглубже, как перед прыжком, и наскоро пишу ему сообщение: «Привет, пап…»

Как раз успеваю набрать последнее предложение, как передо мной опускается большая чашка еще парующего кофе. Капучино. Настоящий. С сердечком из пенки!

— Ты мой герой! — С чувством прижимаю ладонь к груди.

— Сердечко — это от Глеба, — ерничает Джек, занимая стул напротив и ставя перед собой стакан с чем-то оранжевым. Тяну носом: кажется, апельсиновый сок. — Кому пишешь? — Складывает на столешнице руки одну на другую и чуть подается вперед. Однако в еще не свернутый экран комма не заглядывает, смотрит в глаза. То, что я сперла аппарат Баронета и оставила его у себя, тоже не комментирует.

Пожимаю плечами.

— Папе. — И не раздумывая поворачиваю запястье так, чтобы он мог прочесть текст. — Пойдет?

— Пойдет, — одобряет Джек, пробежав глазами несчастные три строчки, которые я из себя выжала: есть информация, нужно оплатить услуги наемников, чтобы забрать Шона, понадобится столько-то, счет вышлю чуть позже. — Всегда общаешься с отцом в такой манере? — Поднимает взгляд к моему лицу и спрашивает удивительно по-человечески. Ну то есть без ехидства и попытки задеть.

— Всегда. — Тоже не отвожу взгляд.

Да, дружок, ты по каким-то причинам избегаешь родню, а я пишу своим только по делу.

Джек криво улыбается и больше не расспрашивает. Делает глоток из своего стакана.

Тоже пробую кофе.

— Божественно! — не сдерживаю восторга. — Глеб, вы гений!

Высунувшийся из-за стойки кок адресует мне воинский салют, поднеся руку к бандане.

— А правда, что он служил в военном флоте? — Отставляю от себя чашку и почти ложусь грудью на столешницу, подаваясь к Джеку ближе и понижая голос.

Он усмехается.

— Усы сначала вытри.

Ну каков грубиян. Я же не виновата, что поданный мне кофе оказался настолько вкусным, что я чуть собственное имя не забыла от блаженства.

— Спасибо, — благодарю таким тоном, будто желаю ему долгой и мучительной смерти, и вырываю из его пальцев протянутую мне салфетку. — Так правда? — повторяю, промокнув губы.

— Правда.

— А?..

— Ветеран боевых действий, лондорский военный флот. Если интересно, сама его расспроси.

Еще бы, расспрошу всенепременно. Вдруг Глеб Кули мечтает о славе в прямом эфире? Банданы у него суперские и улыбка обаятельная.

И вообще, это точно добрый знак: лондорский флот, Пандора, контролируемая лондорскими спецслужбами… И я, которая непременно полечу на Лондор, когда все это закончится.

— Ты, кстати, бывал на Лондоре? — спрашиваю, чтобы поддержать беседу, и снова тянусь к чашке с божественной амброзией — даже язык не поворачивается назвать это обычным кофе.

— Бывал. А ты?

— А то! — Мне-то скрывать нечего. Это не я у нас ходячая тайна-секретный-агент. — Трижды. — Округляю глаза для наглядности. — Что я только ни делала, пытаясь достать Тайлера. Фигушки! Только пресс-конференция, и никаких личных встреч с журналистами… Эй, ты чего?

Где-то посреди моей тирады Джек захлебывается своим соком и решительно отодвигает от себя стакан, пытаясь продышаться.

— Постучать? — предлагаю ласково.

— Не… кх-м… не надо.

Джек умнее моего брата и отказывается заранее. Шон стал отбиваться только после того, как пару раз получил по хребту. И то не всегда успевает среагировать.

Пожимаю плечами: мое дело — предложить.

— Кого ты там пыталась достать?

— А. — Снова отставляю от себя чашку — такой кофе хочется смаковать не спеша. — Александра Тайлера, главу «ТайлерКорп».

— Александра Тайлера-младшего, — раздается сверху, и я вскидываю голову — так увлеклась, что не заметила, как подошел кок.

— А ну да, — соглашаюсь немного растерянно. Это так принципиально?

— Я служил с его отцом, — многозначительно сообщает Кули, и моя челюсть готова улететь прямо под стол.

— Серьезно? — Едва не подпрыгиваю. — С тем самым Александром Тайлером? Героем карамеданской кампании? Который…

— Трагически погиб за несколько недель до подписания мирного договора, — со скорбным выражением на лице заканчивает за меня кок и ставит на стол плошку с румяными сухариками. — Приятного аппетита.

Смотрю в спину возвращающегося в кухонную зону пожилого мужчины. Действительно пожилого и много повидавшего.

Как хорошо, что он меня перебил, и я не успела договорить: «Который потом стал прототипом для персонажа порнофильма «Месть во имя любви».

— Неловко вышло, — бормочу, подтянув к себе чашку с кофе и обняв ее ладонями.

Джек изгибает бровь.

— Кайе Вейбер бывает стыдно?

— Представь себе, — огрызаюсь.

Сказать гадость этому нахалу — с превеликим удовольствием. А задевать чувства старого ветерана мне точно не хотелось.

— Ну так и зачем тебе Тайлер? — Джек подпирает кулаком щеку.

— Младший, — буркаю. Меня пристыдили, теперь всегда буду говорить только с этой приставкой. — Александр Тайлер-младший — живая легенда. Ты вон тоже пользуешься техникой «ТК», — киваю на новый комм на его запястье — точную копию прежнего, — а еще спрашиваешь. Лично встретиться с Александром Тайлером — мечта любого представителя моей профессии.

— Младшим, — напоминает Джек.

Черт. Мне снова стыдно, но, слава всем богам, придумавшим кофе, на сей раз кок далеко и не слышит.

— Мечта, значит?

Корчу ему гримасу.

— Большая и радужная.

Джек усмехается и не спорит. Гениальность создателя «ТК» его не волнует.

Отпивает сока и возвращает стакан на место.

— Три вопроса, — предлагает. — И ты не подслушиваешь и не творишь всякую дичь, пытаясь что-либо про меня выяснить.

Когда это я творила дичь, спрашивается?

Но когда вопрос поставлен так, нужно хватать быка за рога, а не спорить.

— Пять, — принимаюсь торговаться.

— Три, — Джек непреклонен.

Ладно, черт с ним.

— М-м… — тяну