Она распахнула глаза, порывисто обняла его за шею и горячопоцеловала в морду.

— Мрак!.. Я так и знала, что ты меня найдёшь!..

Он лизнул ей щёку. Она засмеялась, зажмурилась. Он тихоньковылизывал ей лицо, уши, дышал тепло и ровно, Кузя снова расслабилась, векиопустились, она задышала медленно и ровно, но счастливая улыбка осталась надетских губах.

Он отступил медленно, волчий нюх уже подсказал, где здесьтайный ход, когда-то он часто ходил по этим узким лазам, и хотя здесьподземелье богаче и разветвлённее, чем в Барбусе, но он помнит его, помнит,даже не забыл, где прятал во время ночных вылазок оружие...

Быстрые лапы несли его по тесному ходу с такой лёгкостью,словно он ходил здесь десятки лет, а последний раз был только вчера. Комнатыприслуги, комнаты гостей, вот комната, куда он ворвался первый раз... там былилюди Руда... или Горного Волка, уже забыл, все они теперь на одно лицо, всемечтали свергнуть Светлану и захватить трон для своего повелителя.

Он бежал по тайному туннелю, но чувствовал, что снова, каквстарь, мчится по этому огромному дворцу, намного более огромному, чем дворец вмаленькой Барбуссии. Светильники везде горят редкие, слабые, выхватывая из тьмытолько круги старой каменной кладки. От стен, даже с солнечной стороны, тянетсыростью, гнилью, а с другой стороны коридора идут комнаты, он помнит ихроскошь, но сейчас даже здесь, в норе, чувствует их запустение.

На бегу он заглядывал во все тайные глазки, хватал цепкимвзором стены, сплошь завешанные гобеленами да коврами, массивные столы иразномастные кресла с завитушками и позолотой, нёсся дальше и дальше, дивясь,что почти не встречает людей.

Дворец строили и перестраивали разные правители, нопоследний раз расширяли два-три поколения тому, с той поры только украшали,обставляли. Как странно и резко расцвет сменился упадком, словно дворец затосковало погибшем Ховрахе... Половина этих помещений сейчас вообще нежилая, в нихникто, судя по запахам, не заходит. Здесь вообще нетрудно заблудиться.Стражников, от которых нет прохода в его дворце, здесь почти нет...

К его удивлению, даже тцарские покои оказались пустыми. Онскользил по тайному ходу дальше, иногда останавливался у смотровых ниш, но чащепроскакивал без остановки, обоняние предупреждало, что в помещении пусто.

Ноздри уловили едва слышный аромат, сердце затрепыхалось, вгруди кольнуло. Он сделал пару шагов на подгибающихся лапах, запах сталсильнее. Ниша с той стороны забрана толстым ковром, но смотровая дырочкаоказалась достаточной: Мрак рассмотрел малый тронный зал, рассчитанный на приёмособо важных гостей, которые не жалуют парадность.

Иваш и Светлана сидели за столом, Мрак успел увидеть спинуслуги, что уносил грязную посуду. Тцарственные супруги остались одни, но итогда молчали долго, очень долго. Иваш лепил из хлеба зверьков, лошадок, аСветлана после долгой паузы тяжело вздохнула.

— Из головы не идёт Артания, — призналасьона. — Эти кочевники усиливаются не по дням, а по часам! Хорошо, что неумеют строить крепостей, как и не умеют их брать. Но даже то, что они могутхлынуть по нашим равнинам...

— Две трети Куявии, — напомнил Иваш, — этогоры.

— Да, но все поля, все нивы — на равнинах. И большевсего народу живёт на равнинах.

— Какая Славия, какая Артания, — возразил Ивашнежно, но в голосе певца Мрак уловил досаду. — Тцаревна!.. Теперь ужетцарица... Что нам весь мир? На свете нет ничего, кроме тебя, твоих желаний.

— Иваш, но ведь...

— Тцарица! Ты сама — величайшее сокровище. Забудь обольшом неуютном мире. Там зло, там беды, там злые и недобрые люди. Мир жесток,а в твоей воле отгородиться... Простые люди не могут, а у тебя дворец, слуги,стража, шуты, ухоженный сад! Ты можешь отгородиться от грубости и жить средикрасоты. Так пользуйся же!

Он говорил страстно, глаза блестели, а голос дрожал.Светлана нежно смотрела в преданные глаза. Мрак ощутил укол ревности. Ивашговорит правильно. Светлана слишком хороша, чтобы жить в общем мире.

К его удивлению, глаза Светланы на этот раз осталисьтрезвыми. И тревожными. Она протяжно и печально вздохнула, словно освобождаясьот сладких грёз, голос её стал деловым и строгим:

— Да, конечно... Когда я была тцарской дочерью, я так иделала. Но теперь, после смерти моего дяди, приходится помнить не только обутехах. Теперь я решаю, как жить, с кем дружить, кого держаться, с кемторговать... Если я буду решать неправильно, то я недолго усижу на троне. Хужетого — страна ввергнется в пучину гражданской войны. Запылают поля, рекипереполнятся кровью ещё до того, как в наши пределы вторгнутся артанцы илиславы. Потому, милый, давай смотреть не только друг на друга, но и на то, чтотворится в этом страшноватом мире.

— Давай, — ответил Иваш нехотя. — Хотя,конечно, ты просто истязаешь себя работой. На то мы и властители целой страны,чтобы за нас работали другие. У нас есть советники, пусть они думают. У насесть полководцы, пусть решают, как отразить вторжение или пойти в чужие земли изавоевать их для нас! Есть строители, которые в состоянии построить ещё две-трибашни для магов... были бы маги необходимой мощи! А теперь, когда мы наконецрешим старую проблему с Барбусом, то у нас совсем наступят золотые дни! Кунабельу нас самый виртуозный посол... Я просто уверен, что не сегодня, так завтра мыполучим из Барбуса радостные новости.

Светлана хлопнула ладонью по столу. Жест был такойнеожиданный, что даже Мрак вздрогнул, а Иваш так и вовсе подпрыгнул.

— Нет, — сказала Светлана властно. — Иваш, набудущее знай: в таких делах ничего не смей делать без меня. Без моегоразрешения, если хочешь знать! Иваш, я тебя люблю, ты мой муж, но запомни: яродилась дочерью тцара и видела, как принимаются важные решения, почему принимаютсяи что можно ожидать от этих решений. В случае удачи и случае неудачи. Ты можешьнавлечь серьезную беду...

Иваш воскликнул, шокированный:

— Каким образом?

— Если в Барбуссии поймут, что мы хотим их землиприсоединить к Куявии, они могут обратиться к Артании! А мы, введя войска вБарбуссию, столкнёмся с войском артанцев, которые вошли туда на сутки раньше! Ак войне с Артанией мы не готовы. Я вообще предпочла бы, чтобы с Артаниейникогда никаких войн не было. Эти дикари не считаются с потерями, у них гибельв бою считается почётной, потому они радуются поводу начать войну и бросаются вбой, распевая песни!

Иваш раскрыл рот, чтобы возразить, Мрак видел по его лицу,что обязательно сказал бы нечто вроде: шапками забросаем, но внезапно дверьприоткрылась, вошла в длинной детской рубашке Кузя. Личико её было заспанное,она тёрла кулачками глаза. За нею вбежала ещё более заспанная нянька. Светлана,нахмурившись, властным жестом отправила няньку за двери.

— Кузя, — сказала она строго чистым, яснымголосом, — что случилось?