– Знаю, – тихо ответила женщина,снимая цепочку и впуская визитера. – У меня мама работала в издательстве,с этим учреждением приходилось чуть не каждый день общаться.

– Здрасьте, – запоздало поздоровалсяюноша, обаятельно моргая своими ясными глазками. – Будем знакомы. МеняВениамин Белинский зовут, мы с Николаем работаем вместе, может, он вам дажеговорил про меня.

– Да, такую фамилию он называл, –кивнула женщина, но не пригласила его пройти в комнату. – А что случилось,почему он вас прислал?

– Да глупейшая история! – смущеннопотупился «Вениамин Белинский». – Он очень успешно побывал там, гдесобирался, а на обратном пути побежал на троллейбус и… немножко не рассчитал.

Благодаря своей обворожительной внешности«Вениамин Белинский» знавал многих женщин, однако ему в жизни не доводилосьвидеть, чтобы хоть одна из них так резко бледнела. Он даже ощутил что-то вродезависти к этому Николаю Сибирцеву, из-за которого бабенка натурально готоваупасть в обморок.

– Что с ним? – выдохнула она, елешевеля побелевшими губами. – Он… жив?!

– Да вы что? – махнул на нее«Вениамин Белинский». – Раз прислал меня сюда – конечно, жив! Правда,сломал ногу.

– Ногу?! – Она качнулась к стене.

– Не повезло, да, – «ВениаминБелинский» ловко подхватил даму под локоток, благо проделывал это в жизнинесчетное количество раз. – Но хуже другое: его положили в больницу навытяжку. На сорок пять суток.

Шататься больше было некуда: с одной стороныстена, с другой – «Вениамин Белинский», поэтому женщина стояла прямо и толькосмотрела на него огромными глазами, цвет которых в полутемной прихожей«Вениамин Белинский» никак не мог определить.

Он мысленно кивнул: именно так ее ему иописывали – высокая, волосы темно-русые, на лоб волной падают, и глаза светлые.Повезло все-таки!

– Значит, ситуация такая, – деловитосказал «Вениамин Белинский». – Николай просил, чтобы я вас немедленно кнему доставил. Ему кое-что удалось узнать у того человека в Верхних Печерах,но… – Он чуть надул губы, однако тут же обаятельно улыбнулся: – Видимо,тут какие-то страшные тайны, потому что Николай мне ничего не сказал. Сообщитьэто он может только вам.

В глазах женщины появилось осмысленноевыражение, и «Вениамин Белинский» мысленно погладил себя по голове: он говорилименно то, что надо!

– Я знаю, что вы не выходите, Николайговорил, что даже гуляете вы с ним только ночью, но тут беспокоиться совершенноне о чем: внизу стоит наша «Скорая», я вас отвезу, а после разговора с Николаеммгновенно привезу обратно, вас ни одна живая душа не увидит. Так что давайтесобирайтесь, поехали, а то у меня времени в обрез, я же все-таки на линии.

Она кивнула, нервно облизнула пересохшие губы,переобулась и сдернула с вешалки тяжелую кожаную куртку.

«Вениамин Белинский» мысленно пожал плечами.Такие куртецы носят только самые низкопробные «шестерки». Даме с ее внешностьюличили бы шмотки от кутюр!.. Хотя, если «Вениамин Белинский» правильно понималситуацию – а он практически не сомневался, что понимал ее правильно! –именно такие шмотки она скоро будет иметь в изобилии, выбирая ихнепосредственно в фирменных бутиках, причем не в Нижнем и даже не в Москве, апо месту, так сказать, жительства этих самых кутюров.

Торопливо прошмыгнув из квартиры, ониспустились по лестнице, и тут «Вениамин Белинский» железной хваткой вцепился влокоть женщины. Он так и знал, что она сейчас метнется обратно в подъезд. Она идолжна была метнуться, потому что никакой «Скорой», разумеется, во дворе небыло, а был черный «Чероки» с услужливо распахнутыми дверцами.

– Что?.. – только и успела выдохнутьона, но в следующую минуту была впихнута в «Чероки», где сидел хмурыйширокоплечий парень, один взгляд которого пресекал всякую попытку неповиновения.

«Вениамин Белинский» захлопнул дверь и вскочилна переднее сиденье.

– Гони!

«Чероки» вылетел со двора.

– Что вы?.. Да вы с ума?.. –бестолково забормотала женщина.

– Спокойно, Риточка, – ласковосказал «Вениамин Белинский», полуобернувшись. – Все будет прекрасно, какво сне, вы только немножко потерпите.

– Я никакая не Риточка, – ответилаона глухо.

– Да ведь и я не ВениаминБелинский, – радостно признался молодой человек.

– А Николай? – Она задохнулась.

– Николай – он и в Африке Николай, –утешил бывший Белинский.

– Что с ним?!

– Ничего. Идет себе домой, как белыйчеловек. На обеих ногах. Знаете, как в той песенке: «Шел походкою твердою наобеих ногах». Ну, помните, как парня ранили, а его любимая сказала: «Ковыляйпотихонечку, а меня ты забудь!» А он потом вернулся совершенно здоровый и…

– Значит, он меня… – не слушаязамечательную историю, перебила женщина. – Он не мог меня предать!

– Мадам, – ласково сказалэкс-Вениамин, учитывая, что ей не нравится, когда ее зовут по имени. –Николай перед вами чист, это я вам говорю как благородный человек. Вся татуфта, которую я вам гнал насчет его откровений, – не более чем результаткропотливого сбора разведданных. Просто Николай протянул руку к тому, чтопринадлежит другому человеку… Допускаю, он этого не знал.

– Знал, – глухо ответила она. –Он ни в чем не виноват, он просто хотел помочь, потому что я сама его просила.

– Вот так и Ева просила Адама отведатьяблочка, и что мы видим в результате? – философски ответил «ВениаминБелинский», печально глядя на молодую женщину. – Кстати, известно ли вам,что все картинки, которые рисуют сей пресловутый плод искусительно-спелым ирумяным, – тоже туфта? В те незапамятные времена еще не было культурногосадоводства, а потому даже в райских садах не могло расти ничего, кромевульгарного зеленого дичка, от которого сводит челюсти и начинается, пардон,выраженный вяжущий эффект! Но какую только лажу не возьмешь из рук хорошенькойженщины! Вот и Николай с охотой скушал всю ту лажу, которую вы ему скормили. Новы-то сами знаете, как было дело в действительности!

Она смотрела на него неподвижно, и сейчас«Вениамин Белинский» видел, что глаза у нее совершенно серые, с темным ободком.

– Здесь кто-то сошел с ума, –медленно проговорила молодая женщина. – И это не я.