– Ладно, – обиженно сказал «ВениаминБелинский», – хотите оскорблять – оскорбляйте. Мое дело маленькое: мневелено вас доставить к законному, так сказать, владельцу – я и доставляю. А онвам все объяснит.

Он отвернулся, сел прямо и, не обращая болеени капли внимания на возмущенные восклицания, доносившиеся с заднего сиденья,раздраженно засвистел сквозь зубы свою любимую песню:

Ковыляй потихонечку,

А меня ты забудь,

Заросли мои ноженьки,

Проживу как-нибудь!

«Чероки» бежал быстро, и вот уже впередизамаячила Кузнечиха. «Вениамин Белинский» взглянул на свой «Ролекс». Всяоперация заняла меньше часа. Надо думать, шеф уже успел добраться на явку.Здесь от Верхних Печер рукой подать, особенно на его джипе.

«Чероки» остановился. «Вениамин Белинский»проворно выскочил, подал даме руку:

– Прошу.

Голос его был сух, как пустыня. Однако сам онздорово волновался. Неужели ему в первый раз доведется увидеть, как шефпотеряет самообладание? Строго говоря, было бы от чего терять-то. Слишком ужона долговязая, эта лялька. Хотя выпуклости-вогнутости все на месте… Ладно,дело хозяйское!

Она больше не дергалась – шла в сопровождении«Вениамина Белинского» покорно и спокойно. Хотя видно было, что ее взгляд так имечется. Обдумывает, наверное, как бы отсюда половчее дать деру. Ну, это полныйнаивняк!

Остановившись перед дверью на четвертом этаже– без номера, конечно, – «Вениамин Белинский» стукнул особым образом.

Дверь распахнулась мгновенно, словно кто-тотолько и ждал этого стука. А что, очень может быть!

«Белинский» пропустил даму вперед, однако оназапнулась, испуганно уставившись на высокого, очень худого, лысоватого человекас изможденным лицом, который стоял на пороге. Он удивленно всмотрелся в чертыгостьи, а потом перевел взгляд на «Вениамина Белинского» и спросил:

– Ну и кого это ты привез?

У «Белинского» мгновенно пересохло в горлетак, что не смог издать ни звука.

Шеф снова поглядел на незнакомку:

– Вы кто такая? Вас как зовут?

– Нина…

* * *

Нина бежала вперед, одной рукой заслоняя лицоот веток, а другой машинально придерживая спадающую с плеч куртку. Только начавзадыхаться, она сообразила, что пластырь все еще зажимает ей рот.Приостановилась и, согнувшись, чтобы не свалилась куртка, начала цеплять егоногтями. Она не удержалась от стона, когда показалось, что вместе с пластыремсрывается кожа, и слезы выступили на глазах, но вот Нина брезгливо отшвырнулалипкий комок, сердито утерлась локтем и машинально сунула руки в рукава.

Сразу стало теплее, однако Нина едва несбросила куртку снова, такое омерзение охватило ее. Показалось, будто самКисель вцепился в плечи, к горлу подкатил спазм. Внезапно вспыхнуло совершенночуждое этой ночи, этому паническому бегству воспоминание: в телепередаче «Ключиот форта Байяр» по условиям игры девчонка должна переложить с места на местобольшую змею, пусть не ядовитую, но такую скользкую и беспрестанноизвивающуюся. Она никак не может решиться, команда рискует проиграть, и вдругкто-то из ее товарищей заорал: «Не бойся! Представь, что она засолена!»

Нина подавила приступ истерического хохота ине только не стала снимать куртку Киселя, но даже застегнула на ней «молнию».Хоть и отвратительный, но боевой трофей. Пошарила по карманам. Мобильник,бумажки какие-то. Деньги? Ого, складной нож! Жаль, нету пистолета, с пистолетомбы она…

Ну что, что бы она? Ей бы только и оставалось,что застрелиться из этого пистолета, а больше ничего.

Нина оглянулась. Шоссе осталось далеко позади.Прислушалась – нет, только ветер посвистывает в оголенных вершинах, перебираетветви. Вряд ли милиционеры бросятся за ней в погоню. Она им ничего плохого несделала, и хотя подозрительно, почему невинная жертва похищения вдруграстворилась в ночи, они не могли заметить, в какую сторону рванулась Нина.Логично, что они будут искать ее именно со стороны поста, где лес гуще. А Нинауспела перебежать дорогу и теперь то перелесками, то полями держала путь кГорьковскому морю.

Через плотину идти опасно. Вряд ли Жека сКиселем ее где-то подстерегают: ну кому придет в голову, что она удерет отсвоих спасителей-милиционеров?! Однако эти самые милиционеры уже определеннопередали по всем постам информацию о случившемся, и ее непременно перехватят намосту. Если она его не обойдет, конечно. Это на машине не спуститься вкотловину, Жеке и Киселю придется мотаться по проселочным объездным дорогам, чтобывернуться в Нижний, но рано или поздно им придется бросить машину. А у Нинымашины нет, ей бросать нечего, она спокойно обойдет милицейский пост, войдет вЗаволжье, дождется первой электрички на Нижний и…

И что?

Зачем ехать в Нижний? Почему бы не вернуться кдеду, не вызвать милицию, не сообщить об убийстве Гоши-памятника, о собственномпохищении, вернее, попытке его, которая, к счастью, провалилась благодарябдительности автоинспекции? И заодно попытаться объяснить, почему спасенная такпанически сбежала от своих спасителей – вопреки всякой логике и здравомусмыслу.

Она хрипло расхохоталась – и метнулась вперед,до дрожи перепуганная собственным хриплым хохотом. Чудилось, ночная птицакаркнула за спиной, пророча беду, – ночная птица-смерть.

А ведь не только в ее поведении – во всей этойистории вообще нет никакой логики…

Внезапно что-то завыло рядом, и Нина опятьшарахнулась в сторону. Ветка вцепилась в ее волосы и с силой рванула. Больпронзила голову тысячью игл и, как ни странно, отрезвила. Да ведь это звонитмобильник Киселя! Звонок сегодня спас Нину, а сейчас может погубить ее. Еслибратья-разбойники уже бросили машину и пробираются к плотине пешком, они вполнемогут услышать в ночном лесу эти призывные клики – и сообразить, что ониозначают. Все равно как если бы Нина вдруг начала аукать во весь голос!

Надо заткнуть эту звонилку. Она выхватилатрубку из кармана куртки. У Антона была другая модель, там сброс производилсянажатием на кнопку с горизонтальной чертой, а здесь нет ничего похожего. Нинанаугад тыкала в кнопки, но звонки не унимались. Вдобавок по дисплею побежалпоток цифр, потом какие-то слова.

Нина вгляделась… И в эту минуту звонки наконецпрекратились. А может быть, она просто нажала туда, куда нужно? Постояла еще,при слабом свете луны всматриваясь в крохотные кнопочки, и наконец поняла, какдействует эта техника. Прислушалась – нет, вроде тихо, никто не ломится к нейчерез лес, нет тут никаких Киселя и Жеки, нечего выдумывать глупости, – инабрала номер деда.

Он ответил мгновенно, словно трубка лежала подподушкой, однако в голосе не было и тени сна: