Примерно через месяц после того, как мы с Рози переехали, к нам в квартиру заявился Дин. Он выглядел отлично, особенно если вам нравились сексуальные веселые мужчины наподобие Брэдли Купера. Раньше я думала, что мне нравятся именно такие, но, видимо, мне больше по вкусу придурки вроде Колина Фаррелла. Это произошло в субботу. Я как раз собиралась выйти в магазин на углу. Но когда распахнула дверь, передо мной стоял Дин с огромной улыбкой и волнистыми волосами в голливудском стиле.

– Боже мой, Дин! – крепче сжимая дверь, выдохнула я, а в голове тут же всплыла записка, которую он мне оставил. – Если ты пришел подоставать меня, то можешь не стараться: Вишес не только опередил тебя, но и ведет себя довольно настойчиво.

– Милли, – поцокав, сказал он, а затем толкнул дверь и зашел в мою квартиру, словно хозяин.

Он надел белую водолазку, темные джинсы и серое твидовое пальто, а на лице сияла ухмылка, в которой читалось «Я лучше тебя» и с которой родились все Беспутные Хулиганы. При виде Рози, сидевшей на диване и читавшей что-то на iPad, который ей выдали в колледже, он остановился. Сузив глаза, он смотрел на нее, а я сверлила взглядом непрошеного гостя.

Ни за что.

– Ну, здравствуй, Рози. Ты превратилась в такую красотку.

Он подмигнул ей, а я едва не подавилась от злости.

– Ну, здравствуй, Дин. А ты превратился в высокомерного ублюдка. – Она подмигнула ему в ответ и, нахально пожав плечом, добавила: – Ах нет, постой, ты ведь всегда таким был. Ошиблась.

– Зачем ты пришел? – спросила я, схватив Дина за плечо и разворачивая к себе.

Мне совершенно не нравилось происходящее. Когда Дин посмотрел на Рози, в воздухе повисло напряжение. Нечто подобное происходило, когда я оказывалась рядом с Вишесом.

Я часто размышляла о том, что почувствую, если Дин вновь появится в моей жизни, особенно после того, как переспала с Вишесом. Мне казалось, меня окутают стыд, боль и сожаление, а может, и печаль. Но сейчас, когда он стоял в моей гостиной, я ощущала лишь гнев и легкое раздражение. А он смотрел на меня как на незнакомку, а не бывшую девушку.

И в какой-то степени так оно и было.

Дин неохотно перевел на меня свой пристальный взгляд, будто изначально пришел сюда только ради Рози.

– Верно. Я просто хочу, чтобы ты знала: что бы ни произошло между вами с Виком, мне совершенно на это плевать. И я говорю это не потому, что он вынудил меня уехать из Нью-Йорка, чтобы самому остаться здесь и умолять тебя поговорить с ним, бегая за тобой, как собачонка.

Это звучало так отрепетированно, словно передо мной разыгрывалось бродвейское шоу.

Я приподняла брови и скрестила руки на груди.

– Тебе плевать?

Он кивнул. И его ответ показался мне искренним. Это отразилось не только у него на лице, но и в позе. Так что я ему поверила.

– Мы были подростками. Он ревновал, а ты… – Дин облизнул губы, подбирая слова.

Он все еще оставался моим первым. Первым возлюбленным. Первым парнем. Первым сексуальным партнером.

Дин опустил глаза и тихо закончил:

– А ты выбрала не того парня. Мне никогда не следовало вставать между вами. Но я влез и ни капли не жалею об этом. Нам было хорошо вместе, Милли, но вы с Вишесом…

Он вновь замолчал. Рози внимательно прислушивалась к нашему разговору. Кажется, она тоже купилась на его слова. Но Дин просто был мастером в этом. Мог что угодно говорить искренне и правдоподобно.

– Думаю, именно с ним тебе следовало встречаться. И если раньше я не верил в это, то теперь у меня не осталось сомнений. Потому что он многим пожертвовал ради тебя. Он сделал это впервые. И, думаю, больше не решится на подобное. Так что дай ему шанс, Милли. Он заслуживает его.

Мне очень понравилось молчание, которое последовало за словами Дина. Когда мы обдумывали все, что было сказано. Дин не стал излишне драматизировать, а просто дал понять, что не сходит с ума из-за того, что я переспала с Вишесом. Из-за того, кем мы были и не были друг для друга, а еще кем могли бы быть или стать, если бы я этого захотела.

– Может, ты останешься на чашечку кофе? – не отрывая взгляда от айпада, предложила Рози.

– Нет.

Он пожал плечами и, дернув меня за рубашку, сжал в удушающих объятиях.

Они показались мне приятными. И дарили чувство комфорта.

Но по большей части походили на дружеские, нежели на объятия влюбленных.

– Если я останусь, то начну приставать к твоей сестре. А тебе бы вряд ли это понравилось, да, Милли? – прошептал он мне на ухо.

И вся трогательность момента испарилась, как дым.

* * *

Мне безумно нравилась моя новая работа. Брент оказался талантливым светским человеком, который знал все и обо всем. Каждый день мы обсуждали искусство и готовились к новой выставке, на которой планировали показать двадцать современных картин, объединенных темами природы и любви.

И одну из них предстояло написать мне.

Я задумала кое-что интересное. И это будет не цветущее вишневое дерево, как мне того хотелось вначале.

Но картина в полной мере отразит слово «любовь».

Рози вновь чувствовала себя прекрасно и начала работать баристой. Мы часто ели пасту, а иногда покупали говяжий фарш и готовили фрикадельки. Она понимала, как много значила для меня эта выставка, поэтому отсиживалась в спальне, позволяя мне рисовать до поздней ночи. (В нашей квартире была только одна спальня, но мы радовались и ей.) А я, несмотря на холодную погоду, открывала все окна и погружалась в творчество.

Но с каждым днем у меня возникало все больше вопросов, которые хотелось задать Вишесу. Почему он до сих пор торчал в Нью-Йорке? Что произошло с его отцом? Неужели он остался без денег? Хотя это не совсем верное определение. Скорее уж, не миллионер. А еще меня интересовало, какие у него планы на Джо.

Но, выходя из метро и видя его высокую широкоплечую фигуру в восхитительном костюме и пальто, я прикусывала язык. Он коротко кивал и пристраивался рядом, чтобы идти в шаг со мной.

Но через два с половиной месяца после того, как он начал провожать меня домой, случилось неизбежное. То, чего я очень боялась.

Однажды его не оказалось у выхода из метро.

Мое лицо вытянулось, а ноги едва не подкосились, когда я поняла, что он меня не ждет. На улице немного потеплело, хотя весна только вступала в свои права, поэтому я поправила пальто и вышла из вестибюля, чтобы осмотреть улицу. Может, я просто не заметила его? Может, он зашел в турецкий продуктовый магазин на углу, чтобы купить чашечку кофе? Ему нравился их горький, наваристый кофе. Каждый раз, когда ему удавалось прийти немного пораньше, он покупал себе стаканчик, чтобы насладиться напитком.

А еще он читал «Уолл-стрит джорнэл» и проверял на телефоне азиатские фондовые биржи. Казалось, будто он заключил какое-то соглашение с самим собой о вынужденном бездействии.