Она переехала в захудалый квартал Бронкса.

Ее квартира находилась над китайским ресторанчиком, от которого за километр несло жиром и чьим-то потом, а стены украшала плитка для ванной. На улицах то и дело попадались старые машины с разбитыми лобовыми и ветровыми стеклами. В сточных канавах скопился промокший мусор, а тоненькие, как тростиночки, женщины с широко раскрытыми глазами неслись с продуктами по тротуарам, надеясь избежать опасности, поджидающей их на каждом углу. Одно дело жить в старом квартале, потому что у тебя проблемы с деньгами, но другое – выбрать район, который, судя по виду, занимает первое место по уровню преступности в городе.

О чем, черт побери, она думала? Да они с Рози просто ходячие жертвы.

Маленькие, красивые, невинные и одинокие.

Я проторчал у двери, ведущей на второй этаж, два часа, дожидаясь ее возвращения домой. Чтобы не умереть от скуки, пришлось проверять почту и разговаривать по телефону. По сравнению с жителями квартала я выделялся, словно инопланетянин. Но меня это не заботило.

Как только Эмилия подошла к зданию и увидела меня, то тут же закатила глаза и вздохнула.

– Уходи, Вишес. Ты выглядишь как щенок, умоляющий забрать тебя с улицы к себе домой. Только совсем не милый.

Она сморщила нос.

Но я не стал удостаивать ее ответом, а молча вытащил из кармана чек и протянул ей. Эмилия выхватила его из моих пальцев и скользнула по нему взглядом. На мгновение мне показалось, что она подумывает швырнуть его мне в лицо, но не стала этого делать, видимо, вспомнив, насколько бедна.

– Спасибо, – пробормотала она и засунула чек в свой шоппер.

– Мне не нравится, что ты живешь в этом районе. – Я шагнул к ней.

Скрестив руки на груди, она уставилась на меня.

– Хорошо, что это не твое дело.

– С каких пор ты стала вести себя так холодно со мной?

– С тех пор, как ты вновь ворвался в мою жизнь, а я, как последняя дура, впустила тебя. Снова. Но я пообещала себе, что не допущу третьего раза. Чего ты хочешь, Вишес?

Она задала хороший вопрос. Я прикусил нижнюю губу и окинул взглядом ее маленькое тельце в желтом в красную клетку пальто.

– Я хочу снова трахать тебя, – вздохнув, признался я.

– Трахать и воспользоваться мной, чтобы отомстить мачехе?

– Дело не в ней. К черту деньги. К черту мачеху, – сказал я и тут же осознал, что ничуть не соврал.

Сейчас меня волновало лишь то, что еще чуть-чуть, и я ее потеряю.

Если уже не потерял.

– Я тебе не верю.

– Я никогда больше не попрошу тебя помочь мне в этом. Но прошу, дай мне время, чтобы я смог все объяснить.

– Спасибо, но не стоит.

Эмилия вставила ключ в замочную скважину и проскользнула на лестницу так быстро, что я даже не успел просунуть ногу в проем.

От досады я врезал кулаком по окрашенному металлу. По крайней мере, дверь оказалась крепкой.

– Ну, теперь я знаю, во сколько ты возвращаешься домой, так что буду ждать тебя у метро каждый вечер, чтобы проводить домой в целости и сохранности.

До меня донесся ее равнодушный смех, которому она научилась у меня. Из-за всего, что я с ней сделал.

– Если тебе больше нечем заняться, я не стану тебе мешать. Но и прощать не собираюсь. Но даже если и сделаю это, то не вернусь к тебе.

– Это мы еще посмотрим.

Я несколько секунд впустую прождал ответа, а затем усмехнулся про себя. Мы вновь играли в кошки-мышки. Она могла сколько угодно сопротивляться, но в конце концов окажется там, где ей самое место. В моих руках.

Я продолжал сверлить взглядом дверь, когда она вдруг открылась, и наружу вышел тощий белый парень с пакетом в руках. Судя по гнилым зубам, затуманенному взгляду и шаркающей походке, он был прожженным наркоманом.

– Ты здесь живешь? – рыкнул я.

Он растерянно кивнул.

– Да, на третьем этаже. Какие-то проблемы, чувак? Ищешь, где ширнуться?

– Нет, придурок, я едва сдерживаюсь, чтобы не разнести это место к чертям собачьим. Держись подальше от девчонок на втором этаже. И предупреди всех своих дружков-нариков и всех, кого только знаешь в этой долбаной дыре. – Я сунул ему в руку пятьсот баксов, стараясь не думать о том, почему она такая грязная. Мне совершенно не хотелось об этом знать. – И каждый день, пока они остаются в безопасности и к ним никто не пристает, ты будешь получать еще сотню. Договорились?

Его глаза недоуменно расширились, а челюсть отвисла. Не думаю, что он сможет связно мыслить какое-то время.

– Конечно, дружище, конечно.

Я развернулся и пошел прочь, надеясь, что не зря ввязался во все это. Что оно того стоило.

И меня не покидало предчувствие, что я об этом не пожалею.

Эмилия

Вишес не обманул и действительно встречал меня у станции метро каждый день ровно в восемь вечера. Стоило мне пройти сквозь двери, как он присоединялся ко мне, а затем мы в полном молчании шли к моему дому.

Поначалу он пытался заговорить со мной, спрашивал, как прошел день, о работе и о моем боссе, пытаясь выудить у меня хоть что-то о моей жизни. Но я не отвечала. И через какое-то время наши прогулки стали молчаливыми. Пока мы не подходили к моему дому. Там он, не проронив ни слова, смотрел, как я достаю ключи и открываю дверь. И каждый день ровно за секунду до того, как я закрывала ее за собой, он задавал один и тот же вопрос:

– Можешь выслушать меня? Я прошу уделить мне лишь десять минут.

И каждый день я отвечала:

– Нет.

А затем поднималась в квартиру.

Через две недели он просил дать ему хотя бы пять минут, но я не меняла своего решения. Наверное, мне следовало настойчиво попросить его убраться и перестать преследовать меня, но я понимала, в каком ужасном районе жила, поэтому чувствовала благодарность за то, что он каждый вечер провожал меня до двери.

А еще меня удивляла его решимость и целеустремленность. Мы провели в постели всего пару дней, так что я никак не ожидала, что его похоть продержится так долго.

Но иногда у меня все еще возникали мысли, что это он просто придумал какую-то очередную игру. Вишес ненавидел проигрывать. И доказательства этому я видела не один раз. Если он хотел чего-то добиться, то достигал этого, не задумываясь о последствиях, будь то сожженные мосты или залитые кровью поля сражений. И теперь, когда он узнал условия завещания, оставалось лишь гадать, что он задумал сотворить с Джо.

Я не понимала, чего он хотел от меня. Более того, я сомневалась, что не поддамся ему снова. Но то, что он провожал меня каждый день, успокаивало мою ноющую гордость. Особенно после случая с Джорджией. Правда, это никак не влияло на мои отказы выслушать его.