— Пока нет.

— Тебе нужно подготовиться. — Руперт вновь замолчал, но тишина давила на нас обоих, так что он заговорил: — Необязательно плетения учить. Их можно разделить по группам. Есть система. Когда я учился, у меня даже были специальные карточки.

— О! — воскликнула я, перебивая. Наконец оторвалась от двери, плюхнулась на колени рядом с кроватью и достала из-под неё небольшую коробочку в цветочек.

Разместившись рядом с отцом, с благоговением открыла и продемонстрировала:

— Такие?

— Да, — удивился он, — откуда они у тебя? Я думал, их больше не выпускают.

— Заказала в Инфранете, — даже немножко похвасталась.

— Зубрить не надо, — посоветовал Руперт, — сперва запомни систему, а потом это уже будет на уровне инстинктов. Когда чувствуешь магию и понимаешь, какой хочешь результат, никогда не перепутаешь.

— Не хотелось бы, чтобы у меня взорвался артефакт, как у Ника, — хмыкнула я.

Отец мне не ответил.

Я повернула голову и заметила, что он как-то странно смотрит на коробку в моих руках. Руперт немного нахмурился, протянул ладонь и огорошено взял одну из фотографий, что я хранила.

— Где ты это нашла?

— В Инфранете, — ничуть не слукавила.

Он смотрел на старое фото первого офиса «Берлингера». Маленькая каморка в один этаж — так они начинали.

— Надо же. Я уж и забыл про это. Тогда мы ещё работали с Дереком Юргесом.

— Знаю, — улыбнулась слабо. — У меня тут много фотографий.

Я рукой разворошила дно коробки.

— Вот это — первый артефакт, который вы создали. А тут новое здание «Берлингера». Это ты на ток-шоу. А это вы с твоим магом Кристофером. Это вот фото с последней презентации.

— Ты всё это собирала? Зачем?

Я неопределённо пожала плечами.

— Ну… мне нравится не только шить.

Я нашла фотографию, на которой отец пожимал руку Юргесу-старшему. Это был их последний совместный артефакт. Они выглядели немного грустными, будто теряли часть чего-то важного, но при этом не были злы друг на друга.

— Вы разошлись друзьями, — тихо сказала я, глядя на фотографию. — Удивительно.

— Почему?

— Вы же конкуренты.

— Он навсегда останется человеком, который поверил в сумасшедшую идею и поддержал меня. Можно быть конкурентами, оставаясь при этом людьми.

— Это точно не про Ника Юргеса, — я закатила глаза.

— Кто знает, — пожал плечами отец.

Я оценивающе оглядела морщинки у его глаз, седые виски, бледную кожу на шее, воротник рубашки. Руперт Берлингер был довольно худосочным человеком, а вот моя мама всегда была женщиной с «широкой костью». Я просто не могла представить их вместе.

Она балаболка, может разораться из-за любой глупости. Он тихий и спокойный. Как?! Боже, как вообще получилось, что они проводили какое-то время вместе?! Я уж не говорю о том, чтобы лечь в одну постель.

Эти люди были несовместимы ни физически, ни эмоционально, ни характерами, никак. Сложно найти более разных личностей. А в итоге они навсегда связаны друг с другом.

Мной.

— Я не надеюсь, что ты простишь меня за то, что я не поверил в твою невиновность, — проговорил Руперт, — но я надеюсь, что ты хотя бы не будешь злиться на меня.

— Не знаю, — тихо ответила я.

Прошло ещё слишком мало времени, чтобы обида забылась. Я не считала себя злопамятным человеком, но если мне делали больно, рана затягивалась долго. За это время я могла натворить дел.

Руперта можно было понять. У каждого поступка есть причина, но её не хотелось понимать, хотелось только, чтобы ему было больно так же, как и мне.

— Ладно, я уже должен идти, — вздохнул он.

— Хорошо, — кивнула и поднялась, чтобы проводить его до входной двери.

Эта комната принадлежала мне двадцать лет, так что я на уровне рефлексов должна была нагибаться, когда вставала. Но даже у меня не всегда это получалось.

Не удивительно, что Руперт об этом не подумал. Он решил резко подняться и прямо с размаху долбанулся головой о косой потолок.

Я поражённо уставилась на его макушку.

Наверняка это было очень больно.

Глава 6

В пять утра я уже была на ногах — собиралась в «Берлингер». До восхода солнца оставалось не так много времени, на улице ещё стояли сумерки. Я носилась по дому тихо, чтобы никого не разбудить. На кухню — поставить чайник, тут же в ванную — скорее умыться, потом вниз — к зеркалу. И снова на кухню — чайник!

В какой-то момент, проносясь мимо гостиной, заметила тлеющий красный огонёк. Остановилась, пригляделась и дрожащей рукой включила свет. Мама, которая сидела на диване с бутылкой вина в одной руке и сигаретой в другой, закрыла глаза.

— Ай, Эрин! Выключи!

Я послушалась, щёлкнула клавишей и осторожно приблизилась к дивану по вновь утопающей в полутьме комнате.

— Мам? А ты чего не спишь? — спросила удивлённо.

Обычно я всегда собиралась в одиночестве.

— Не спится, — пьяным голосом отчиталась она.

Я осторожно присела возле неё.

— Что-то случилось?

— Отец твой. Случился.

— Он что-то сделал?

— Не знаю. Ты мне скажи. — Она повернула голову и посмотрела на меня с некоторой обидой.

— Я? А я-то чего? — сглотнула испуганно.

Она всё-таки узнала о стажировке?!

— Почему он пришёл? — Мама ткнула сигаретой в пепельницу и повторила членораздельно: — Почему. Он. Пришёл.

Я напряглась. С ней очень тяжело разговаривать, когда она в таком состоянии — совершенно непонятно, какого ответа ждёт.

— Что ты ему сказала? Ты его видела? Ты к нему ходила? Ты жаловалась?

— Что? — опешила я. — Мам, нет, клянусь тебе.

— Он пришёл сюда, чтобы отобрать у меня дочь. — Она злобно поставила бутылку на стол, сама закурила ещё одну сигарету и откинулась на спинку дивана. — Это я тебя растила. Я, а не он. Его не было в твоей жизни. Никогда!

— Знаю, мам, не кричи. Разбудишь всех. — Я мягко погладила её по плечу.

— Он не знает, каково мне было. Я… у меня не было денег, но я смогла прокормить нас. А что сделал он? — Она затянулась и выдохнула едкий дым. — Днём мне приходилось брать тебя с собой на работу. Полугодовалого ребёнка в люльке. А ночью… ты никогда не спала. Только плакала… плакала… Он разве знает, что это такое — не спать по несколько суток? Знает? Нет. Он никогда не кормил тебя с ложки. Ты никогда не бросалась в него едой. Он не видел твоих колик. Он не знает, каково это — когда тебе из школы звонят и говорят, что дочь разбила голову. Навернулась на асфальте пока бегала с мальчишками и уже в больнице! Это я тогда переживала. Не он.