– Да сам же Будкевич ему и рассказал! Знаешь, ты меняпрости, но мне кажется, он не такой уж умный, каким ты его себе представляешь.Зато ужасно хитрый. Я просто голову на отсечение даю, что в итоге он догадался,кто совершал все эти убийства. Однако ж поди, докажи, что он там себе думал.Будкевич признался только в том, что знал о покушении Веленко на Курочкина. Тотсам ему об этом сказал. Поскольку с Андрианом Серафимовичем ничего страшного неслучилось, Алик, который просто трясся над своей антрепризой, решил Вадика невыдавать.

– Послушай, Валер, я знаешь, чего не могу понять? Как утакого человека, как Будкевич, в друзьях-приятелях мог ходить молодойосветитель Вадик Веленко?

– Это ты прямо в самое яблочко попала. Будкевич был неприятелем, а наставником Веленко.

– В каком смысле? – не поняла Таня.

– А в таком. Когда Будкевича выпустили из тюрьмы, онсразу в Москву возвращаться не стал. На полгода он осел в небольшом сибирскомгородке, где подвизался в местном театре. Там он и встретил невероятноталантливого парня, студента театрального вуза. Будкевич был потрясен егоспособностями, обещал взять с собой в Москву и сделать из него звезду мировогокласса. С его подачи парню дали роль в спектакле, он репетировал спрофессиональными актерами, готовился сыграть первую роль на профессиональнойсцене. И тут случилось ужасное. Оказалось, что у парня есть скрытая фобия: онмог отлично играть перед коллегами на репетициях, но как только попал нанастоящую сцену, его парализовал ужас. Короче, он провалил роль, едва дотащивее до конца. Сначала думали, что это всего лишь паника первого выступления, новскоре выяснилось, что это серьезно. Что-то типа болезни. В общем, парень чутьс катушек не съехал от горя, а Будкевич, который чувствовал в какой-то мересвою вину перед ним, пообещал, что не бросит его и что-нибудь непременнопридумает.

– И этим парнем был Вадик Веленко? – не удержаласьот вопроса Таня.

– Я тебя сейчас снова удивлю. На самом деле так звалисовершенно другого человека, которого Веленко убил в пьяной драке, будучи ещеподростком. Там какая-то жутко запутанная и темная история, в которой ещепредстоит разбираться и разбираться. Главное же в том, что наш нынешний Вадикприсвоил себе чужие документы, а с ними и чужое имя, и превратился в ВадимаВеленко. Убитый им парень был сиротой. У него из родственников – одна бабка, ккоторой внук приезжал раз в год по обещанию. Именно ей фальшивый Веленко звонилкаждый день в одно и то же время.

– Кстати, оживилась Таня, – эти звонки любимойбабушке по часам… Зачем ему это было надо?

– Просто он панически боялся того, что бабуся можетустроить ему какой-нибудь неприятный сюрприз и неожиданно нагрянуть в гости,например. Он хотел быть уверен, что ничего такого не случится, вот и изображаллюбящего, но очень занятого внука, который хоть и не навещает, зато регулярнозвонит, проявляет заботу.

– Ой, – встрепенулась Таня, – выходит, насамом деле Веленко не умеет снимать головную боль? Раз сибирская целительницана самом деле не его родная бабка?

– Кто его знает? – пробормотал Дворецкий. –Психи обладают всякими аномальными способностями. А то, что он псих, совершенноясно. Знаешь, какой у него был закидон? Любое пренебрежительное высказывание обактерской профессии приводило его в бешенство. Он мгновенно терял над собойконтроль. Когда кто-нибудь говорил, что актером может быть кто угодно, он готовбыл убить не задумываясь. Он постоянно носился со своей собственной теориейотносительно величия актерского духа. Едва не прикончил Курочкина, которыйвсего-навсего искал оправдание своему уходу от жены.

– Странно, что речь все время заходит о талантеВеленко, – сказала Таня. – Когда Будкевич заставил его игратьдворецкого, это было… ужасно.

– Веленко или притворялся, или же дала себя знать егостарая фобия.

– А за что он убил консьержку и Початкова? – продолжаладопытываться Таня.

– Консьержку он убил потому, что она обратила на неговнимание. Когда он в женской одежде выходил из подъезда, она пошла за ним. Иэтим подписала себе смертный приговор.

Во дворе он встретил Дениса Початкова. Початков, которыйтолько что был на премьере и сталкивался с Веленко лицом к лицу, был поражентем, что тот одет в женские тряпки, загримирован и носит парик.

Наблюдательность сыграла с ним плохую шутку. Он тоже былубит.

– Но к чему вся эта чехарда с переодеванием?

– Возможно, чтобы запутать следствие. Возможно,артистическая натура толкала его на эксперименты. Как бы то ни было, но чтобыостаться наедине с писателем, Веленко просто вынужден был изображать женщину.Иначе шансов попасть в дом и отыскать рисунки у него не было. Все знали, чтоЗаречный не жалует мужчин-журналистов, зато весьма охотно знакомится схорошенькими брюнетками.

– А эта история с туфлями?

– Все очень просто. Проще не бывает. У Веленко былитуфли для маскарада, однако у них сломался каблук. В последнюю минуту, какводится. Ходить по магазинам было некогда. Он ткнулся туда-сюда, но сороковогоразмера не оказалось.

– Но у Регины тридцать девятый! – вспомнила Таня.

– Растоптанный, – усмехнулся Дворецкий. –Регина уже выступала в этих туфлях, немного их разносила. Веленко удалосьвтиснуться в тридцать девятый. Помнишь, после убийства писателя, когда шофервысадил его возле старой колеи, он снял туфли и понес их в руках? Мы думали,боялся испачкать, а они просто были ему малы!

– Да, чтобы все это осмыслить, мне понадобится не одиндень, – протянула Таня. – Кстати, ты до сих пор не рассказал мне озагадке, которая мучает меня уже очень давно.

– О какой загадке? – удивился Дворецкий.

– Белинда что-то скрывает.

– Хм. Я и сам до смерти хочу узнать, что она скрывает.Вот как раз сейчас намеревался идти к ней разбираться. Расскажу тебе потом, прислучае.

– Ладно, – легко согласилась Таня. – Иди идопроси ее. Я пока подумаю обо всем, что ты мне рассказал, и постараюсь со всемэтим свыкнуться.

Проводив Дворецкого, она села на диван и уставилась в однуточку. Не прошло и минуты, как в дверь постучали.

– Кто там? – спросила она, отчаянно надеясь, чтоэто именно тот, кого она хочет видеть больше всего на свете.

– Тук-тук, это я, – ответила дверь голосомТаранова.

– Что значит – тук-тук? – спросила Таня, впускаяего внутрь. – Тоже мне, серый волк.

У Таранова был странный вид. Он вошел и остановился, молчаглядя на Таню. Губы его растянулись в улыбке до ушей.

– Ну, – спросила она, – что скажешь?

– Я… Это… Пришел… просить твоей руки и сердца, –ответил Таранов и покачнулся.

– Господи, да ты пьяный!