Но он любил их, потому что они не были ни экзорцистами, нисвященниками, объявившими «охоту на ведьм», ни колдунами, стремящимисяиспользовать его способности в своих целях. Однажды ему даже пришло в голову,что, когда придет время надолго забыться сном, он сделает своим убежищем подземельяих заплесневелой Обители. Ведь при всем своем назойливом любопытстве ониникогда его не предадут.

И вот подумать только, орден выжил – да его цепкости иупорству может позавидовать даже Римская церковь! – и эта хорошенькаясмертная женщина с сияющим браслетом на руке, возлюбленная Маарет и Маэла,принадлежит к их необычной породе. Неудивительно, что она пробилась в первыйряд, словно к подножию алтаря.

Пробравшись сквозь текущую непрерывным потоком толпу, Хайманприблизился к Маэлу и остановился в нескольких футах от него. Он сделал это изуважения к опасениям Маэла и к стыду, который тот испытывал из-за собственногостраха. И тогда Маэл подошел и встал рядом с Хайманом.

Неугомонная толпа двигалась мимо, не обращая на них никакоговнимания. Маэл встал плечом к плечу с Хайманом, что послужило своего родаприветствием и выражением доверия. Он оглядел зал, где уже не осталось ниодного свободного места, а главная площадка превратилась в мозаику яркихкрасок, блестящих волос и поднятых вверх кулачков. Словно не в силахсдержаться, он протянул руку и дотронулся до Хаймана. Кончиками пальцев онкоснулся тыльной стороны левой ладони Хаймана. Хайман стоял неподвижно, даваяпонять, что не возражает против этого маленького исследования.

Сколько раз Хайман видел, как бессмертные обмениваются этимжестом – более молодой как бы изучает жесткость и ткань руки более старого.Разве какой-то христианский святой не потрогал рукой раны Христа, так как емунедостаточно было просто их увидеть? Но тут ему на ум пришло более земноесравнение, заставившее его даже улыбнуться: как будто две злые собаки переддракой предварительно изучают друг друга.

Далеко внизу Арман с бесстрастным видом рассматривал ихобоих. Конечно, он заметил вспыхнувшее вдруг во взгляде Маэла презрение, но не подалвиду.

Хайман повернулся, обнял Маэла и улыбнулся ему. Но тоттолько испугался, и Хайман испытал жестокое разочарование. Охваченный смущениеми болью, он вежливо отступил и посмотрел вниз, на Армана. Прекрасный Арман, онвстретил его взгляд с полнейшим равнодушием. Но теперь пора сказать то, радичего он пришел.

– Друг мой, ты должен упрочить свой щит, – мягкообъяснил он. – Нельзя допустить, чтобы любовь к этой девушкеспособствовала твоему разоблачению. Царица не причинит этой девушке зла, нотолько если ты сумеешь скрыть все свои мысли о ее происхождении и о еезащитнице. Это имя проклято царицей. Так было всегда.

– А где царица? – спросил Маэл, и его страхусилился, но одновременно с новой силой вспыхнул и гнев, способный избавить отлюбых опасений.

– Очень близко.

– Да, но где?

– Не знаю. Она сожгла их таверну. Она поодиночкевыслеживает тех немногих, что не попали в зал. Она не спешит. Обо всем этом яузнал, проникнув в мысли ее жертв.

Хайман заметил, как содрогнулся его собеседник. Он обратилвнимание на едва уловимые признаки возрастающего гнева. Это к лучшему. Пламенемгнева будет поглощен страх. Но сколь же воинственно это создание! Его рассудокне искушен в поиске компромиссов и изощренных путей решения проблем.

– А почему ты предостерегаешь меня, – недоверчивоспросил Маэл, – если она может слышать каждое наше слово, произнесенноевслух?

– Не думаю, что она на это способна, – спокойноответил Хайман. – Видишь ли, друг мой, я принадлежу к Первому Поколению.Среди тех, кто пьет кровь, лишь дальние родственники способны слышать другдруга, как мы слышим смертных. Я не смог бы прочесть ее мысли, даже если бы онастояла сейчас рядом со мной, и можешь быть уверен, что мой разум закрыт для нееточно так же. Так было всегда и у всех нам подобных.

Светловолосоый гигант был явно заинтригован. Значит, Мааретне может слышать Мать! Она не говорила ему об этом.

– Нет, не может, – подтвердил Хайман, – иМать сможет узнать что-либо о ней, только читая твои мысли, так что постарайсязащитить свой разум. Разговаривай со мной человеческим голосом, ибо в этомгороде одновременно звучит великое их множество.

Какое-то время Маэл мрачно размышлял над услышанным,пристально глядя на Хаймана из-под сдвинутых бровей. Глаза его горели такимсвирепым огнем, что казалось, он готов немедленно нанести удар.

– И это поможет нам победить ее?

– Помни, – сказал Хайман, бросая при этом взгляд всторону Армана, – иногда избыток чего-либо только вредит делу. Та, ктослышит множество голосов, может не услышать один конкретный голос. И та, ктовнимательно прислушается к одному голосу, должна заглушить все остальные. Тыдостаточно стар, чтобы знать об этом.

Маэл в ответ промолчал. Однако он, без сомнения, понял, чтоимел в виду Хайман. Дар телепатии и для него был вечным проклятием, и не важно,осаждали ли его голоса людей или тех, кто пьет кровь.

Хайман слегка кивнул. Дар телепатии. Какое красивое названиедля того безумия, что снизошло на него целую вечность тому назад, после долгихлет, проведенных под слоем пыли в недрах всеми забытой египетской гробницы, гдеон прислушивался к вселенскому плачу, ничего не зная ни о том, кем он был, ни отом, чем стал.

– Все правильно, друг мой, – сказал он. – Дветысячи лет ты успешно боролся с голосами, в то время как наша царица вполнемогла в них утонуть. Кажется, Вампиру Лестату удалось прорваться сквозь этотгул и привлечь внимание царицы. Но нельзя переоценивать ее возможности, ибо онаслишком много времени провела в неподвижности.

Высказанные Хайманом мысли несколько поразили Маэла, но онне мог не признать, что в них присутствует своя логика. Стоящий внизу Арманвнимательно слушал.

– Независимо от того, сознает это царица или нет, онаотнюдь не всесильна, – продолжал Хайман. – Ей всегда хотелосьдотянуться до звезд, но в последний момент она в ужасе отдергивала руку.

– Что ты имеешь в виду? – Маэл придвинулся ещеближе и от волнения заговорил шепотом: – Какая она на самом деле?

– Она была полна мечтаний и высоких идеалов. Она былапохожа на Лестата. – Хайман пожал плечами. – На того блондина внизу,который хочет быть хорошим, сеять добро и собрать вокруг себя безумствующихпочитателей.

Маэл холодно, цинично улыбнулся.

– Но, во имя дьявола, что она собирается делать? –спросил он. – Ладно, допустим, он разбудил ее своими гнусными песнями, нонас-то ей зачем уничтожать?