– Она преследует какую-то свою цель, в этом можешь несомневаться. У нашей царицы всегда имелась какая-нибудь великая цель – без нееона не совершила ни единого поступка. А тебе должно быть известно, что времянас не меняет, – в этом смысле мы похожи на распускающиеся цветы: чемдальше, тем больше становимся самими собой. – Он взглянул наАрмана. – Что касается ее цели, я могу лишь предполагать…

– Так поделись своими предположениями со мной.

– Этот концерт состоится, потому что так хочет Лестат.А когда он закончится, она уничтожит еще кое-кого из нашего рода. Но не всех –некоторых оставит в живых: одни будут служить ее цели, другие станутсвидетелями.

Хайман вновь взглянул на Армана. Удивительно, насколько еголишенное выражения лицо исполнено мудрости в отличие от опустошенного,утомленного лица Маэла. И кто может сказать, который из них понимает больше?

– Свидетелями? – с горькой усмешкой переспросилМаэл. – Я думаю иначе. Мне кажется, все гораздо проще. Она пощадила тех,кого любит Лестат, только и всего.

Такая мысль не приходила Хайману в голову.

– Да-да, посуди сам, – продолжал Маэл на своемрезковатом английском. – Разве не жив до сих пор Луи, спутник Лестата? ИГабриэль, мать злодея, где-то здесь, поблизости, выжидает подходящего момента,чтобы встретиться с сыночком. И стоящий внизу Арман, которым ты без концалюбуешься, – кажется, Лестат не прочь увидеться с ним снова, вот он и жив,как и этот изгой, что стоит с ним рядом, тот, кто издал проклятую книгу и когоостальные разорвали бы на части, если бы только догадались…

– Нет, дело не только в этом. Есть что-то еще, должнобыть, – возразил ему Хайман. – Некоторых из нас она убить не может. Атех, кто сейчас направляется к Мариусу, Лестат знает только по именам.

Маэл вдруг изменился в лице, оно вспыхнуло совсемпо-человечески, а глаза превратились в узкие щелочки. Хайман догадался, чтоМаэл, будь у него возможность, сам, не раздумывая, бросился бы к Мариусу этойже ночью, если бы Маарет пришла сюда, чтобы защитить Джессику. Теперь онстарался даже мысленно не произносить имя Маарет. Он боялся Маарет, боялся доглубины души.

– Я понимаю, что ты старательно скрываешь все, что тебеизвестно, – вновь заговорил Хайман. – Но ведь именно об этом тыдолжен мне рассказать.

– Не могу, – ответил Маэл. Стена поднялась.Непроницаемая. – Мне не дают ответов – только приказания, друг мой. Моязадача состоит в том, чтобы пережить эту ночь и благополучно вывести отсюда моюподопечную.

Хайман хотел было надавить на него, потребовать, но несделал ни того ни другого. Он почувствовал слабую, едва заметную перемену ватмосфере, незначительную, но явственную, хотя он не мог с уверенностьюсказать, уловил ли он движение или звук.

Она приближалась. Она была уже совсем рядом с залом. Он весьпревратился в слух… Да, это она. Все звуки ночи усилились, чтобы сбить его столку, но он все же сумел уловить тихий, находящийся на пределе слышимостизвук, который не в силах была скрыть даже она: звук ее дыхания, биения сердца,могущественной силы, движущейся с огромной, сверхъестественной скоростью инеизбежно вызывающей всеобщее смятение.

Маэл и Арман тоже уловили этот звук. Даже юнец рядом сАрманом услышал его, хотя большинству молодых это не удалось. Он привлеквнимание даже некоторых особенно восприимчивых смертных.

– Мне пора идти, друг мой, – сказал Хайман. –Помни мой совет. Большего я сейчас сказать не могу.

Она совсем рядом. И конечно, внимательно оглядываетсявокруг, изучает обстановку, прислушивается.

Он ощутил первый непреодолимый порыв увидеть ее, проникнутьв разум тех несчастных, кому довелось увидеть ее в ночи.

– Прощай, друг мой, – вновь обратился он кМаэлу. – Мне не стоит оставаться рядом с тобой.

Маэл взглянул на него в смятении. Внизу Арман, прижав к себеДэниела, начал выбираться из толпы.

Свет в зале внезапно погас, и на долю секунды Хайман решил,что это ее рук дело, что сейчас она начнет вершить свой невероятный суд мести.

Но смертные оказались гораздо более осведомленными: вот-вотначнется концерт! Публика обезумела – вопли, приветственные возгласы, топотног. В конце концов все звуки слились в один общий рев, от которого дрожалистены и пол.

Смертные зачиркали спичками, достали зажигалки – и повсюдувспыхнули крошечные огоньки. Их причудливо-фантастическое неровное сияниевыхватило из темноты тысячи и тысячи движущихся тел. Со всех сторон доносилиськрики.

– Я не трус, – неожиданно пошептал Маэл, словно нев силах был дольше хранить молчание. Он взял Хаймана за руку, но тут же, какбудто его оттолкнула ее твердость, отпустил.

– Я знаю, – ответил Хайман.

– Помоги мне. Помоги Джессике!

– Не произноси больше ее имя. Послушайся моего совета –держись от нее в стороне. Ты вновь оказался побежденным, друид. Помнишь? Порасражаться хитростью, а не яростью. Скрывайся в стае смертных. Я помогу тебе,когда смогу… если смогу.

Он хотел столько всего сказать! И выяснить наконец, где жесейчас Маарет. Но было уже слишком поздно. Он развернулся и быстро двинулся попроходу, поднялся по длинному и узкому пролету бетонных ступенек и оказался наоткрытом месте – площадке лестницы.

Внизу, на затемненной сцене, появились смертные музыканты.Лавируя среди переплетения проводов и расставленной повсюду аппаратуры, ониподошли к лежащим на полу инструментам.

Из-за занавеса стремительно вышел Вампир Лестат вразвевающемся черном плаще и направился к самому краю подмостков. С микрофономв руках он остановился меньше чем в трех футах от Джесс.

Толпа буквально обезумела. Аплодисменты, гиканье, вой –такого шума Хайману еще никогда не приходилось слышать. При виде царящеговокруг идиотского восторга и этой маленькой фигурки внизу – улыбающегося и явноиспытывающего бесконечное наслаждение существа – он невольно рассмеялся.

Ослепительная белая вспышка – и маленькую площадку сценызалило ярким светом. Но Хайман пристально всматривался не в напыщенныемаленькие фигурки в роскошных нарядах, а в изображение на гигантском,доходившем до самой крыши экране за их спиной. Перед его глазами сиял живойобраз Вампира Лестата высотой в тридцать футов. Он улыбнулся, поднял руки ивстряхнул гривой золотых волос, а потом запрокинул голову и взвыл.

Исступленные зрители топали ногами, все здание содрогалось,но в ушах всех присутствующих звучал только этот вой. Мощный голос ВампираЛестата поглотил все прочие звуки.