На фасаде даже в темноте были видны гигантские диагональныефермы, которые, скрещиваясь, создавали массивную Х-образную колонну,поднимающуюся до самой крыши небоскреба. Темный каркас здания создавалвпечатление самого подходящего места для пребывания Властелина Теней.

Его многочисленные окна напоминали Майе о легионепристальных глаз, рыскающих в ее поисках.

Она постаралась стряхнуть с себя это чувство. Здание тут нипри чем, у нее разыгралось воображение потому, что она знала: внутри ихподжидает Сын Мрака и, кто знает, что он творит с Гилом и Фило.

— Здесь слишком открытое место. Пойдем сюда. — Она немногопомнила этот район Чикаго. К Хэннок-Центру вела Мичиган-авеню, сейчас она быладовольно пустынна. Однако Майя знала почти наверняка, что через пару кварталовбудет Раш-стрит. Если они по ней пойдут, то окажутся северо-западнее, а оттудаможно будет опять повернуть на восток. Тогда они подойдут к Хэннок-Центру сменее заметного направления.

По дороге они все время искали признаки проявления энергииЧерного Принца, но казалось, его присутствием отмечен только сам небоскреб. Онине заметили никакой внешней защиты, но это их вовсе не успокоило.

Несколько раз Майя просила Голландца помочь ей снова увидетьсвечение, просто чтобы убедиться, что Сын Мрака действительно в Хэннок-Центре.И каждый раз свечение было на месте, такое же холодное и смертоносное, как ипрежде.

За полтора квартала от Хэннока Голландец остановился таквнезапно, что Майя по инерции прошла еще пару шагов.

— В чем дело?

— Что-то, да нет, ничего… Не пойму… — Он оглядел улицу:витрины, большей частью темные, голуби на карнизах. Мимо проехала машина.Легкий ветерок шевелит пустые обертки на тротуаре. Обычная сцена ночного покоя.

Тишину разорвал странный звук, как будто в канаву покатиласьпустая бутылка. Голуби проснулись и, хлопая крыльями, полетели с карнизов,сколько-то из них попали прямо в лицо путникам. Майя, ругаясь, пыталась от нихотбиться.

Голуби все летели и летели. Они в панике метались, но немогли удалиться от Майи и Голландца. Те уже ничего не видели, кроме крыльев,клювов и лап. Майя никогда не считала голубей очень агрессивной птицей, но вотона уже получила несколько царапин.

Раскаты юного смеха эхом пронеслись по улице. Голландецподнял руку. Птицы тут же изменили направление и разлетелись в разные стороны.

— Что с тобой, милая дочурка? А я-то думал, ты ищешь птичку?

Майя резко обернулась. Август де Фортунато! Внешне он всееще напоминал подростка, но только фигурой. Черты лица, хорошо различимые всвете уличных фонарей, были хорошо ей знакомы, даже слишком хорошо.

— Август.

— Зови меня «папочка», дорогая. Я просто настаиваю. —Предатель надменно приближался к ней, каждое его движение выглядело выверенными точно рассчитанным Август де Фортунато с очевидностью был готов среагироватьна любой подозрительный жест своей дочери или ее спутника.

— Неужели Сын Мрака спустил тебя с поводка?

— Никто меня не спускал. Я сам себе хозяин, и тебе,разумеется, тоже.

Она вспомнила, как он пытался превратить ее В некое подобиесебя самого, хотел, чтобы она во всем ему подражала. Во всем, кроме одного.Руководить должен был он, ее удел — подчиняться. С ее помощью Август собиралсяеще дальше растягивать свою паутину предательства и обмана.

Майя должна была послужить лишь инструментом, прекрасным, носмертоносным инструментом.

Он почти добился успеха.

В гневе Майя инстинктивно двинулась на него, но внезапнорука Голландца практически отмела ее в сторону.

— Нет, Майя. Так он тебя схватит.

С лица де Фортунато исчезло мрачное веселье.

— А, опять ты. Да как смеешь ты разлучать любящего отца сего единственным чадом? Ну ладно, с этим потом. — Он протянул к Майе руку. — Язаберу свою дочь.

В ужасе Майя почувствовала, что ноги сами понесли ее К отцу,и, как она ни сопротивлялась, она не могла ни свернуть с пути, ни остановиться.Прежде у Августа никогда не было столько мощи, чтобы заставить ее телодействовать против воли.

Сильная рука схватила ее за плечо. Ноги все еще пыталисьидти вперед, но Голландец был сильнее. Он потащил ее назад.

— Я пытался избежать насилия, — глумливо произнес Август деФортунато, и в этот момент рядом с беглецами взрывом распахнуло окно.

Голландец и Майя согнулись под смертоносным дождем.

Напрягая все свои энергетические возможности, Майястремилась изменить траекторию осколков, но несколько штук в нее все же попало.В основном они не принесли вреда, но один задел висок, расцарапав ей кожу. Оначувствовала, как ручейком стекает кровь, но радовалась, что не вышло хуже.

Они еще не опомнились от взрыва, как вновь появились голуби,теперь их стало еще больше, и вели они себя агрессивнее. Они клевались ипытались вцепиться когтями. В воздухе летало столько перьев, что трудно былодышать.

Несколько птиц сосредоточили свои усилия на руке Майи, там,где ее держал Голландец. Майя вскрикнула от боли, когда клюв глубоко проник ейпод кожу. Но, несмотря на атаку, мореход ее не отпустил.

Выпрямляясь, Голландец взмахнул рукой. И снова птицырассеялись. Майя закашлялась и поднялась, опираясь на руку Голландца.

Ее отца нигде не было.

Голландец отвел ее на середину улицы, подальше отвзрывающихся оконных стекол.

— Будь начеку. Здесь все еще что-то не так. Что-то большее,чем просто твой отец, Майя.

— Так просто оказалось предсказать твои действия, дорогаядоченька, — голос его шел отовсюду, — так просто. От тебя я ожидал большего, ноеще есть время поправить огрехи и вернуть тебя к твоему предназначению.

— Я не предназначена ни к чему, исходящему от тебя, Август!— Умнее было бы сохранять спокойствие и промолчать, но каждый раз, разговариваяс отцом, она приходила в бешенство.

Он захохотал, где бы он там ни находился. Она знала, что самсмех нужен, чтобы подорвать ее уверенность, но, даже понимая это, не могла неподдаться.

Голландец обнял ее одной рукой.

— Ты сильная. Ты не просто его манипулятор! В тебе естьбольше, чем когда-либо будет в нем… Я знаю. Она была такой же, но ты дажесильнее.